Вторым в списке был подполковник Эдуард Степанович Сибирский, что вызывало у Ворона настоящее замешательство. Сибирский с восемнадцати лет служил стране: с момента призыва в Советском Союзе он отслужил в разведке, а из нее перешел в СВР[46]. Успел поработать во многих странах Европы, даже успел «пройтись» по Азии. После длительной службы во внешней разведке занялся усилением рубежей страны и был одним из первых, кто стоял во главе Управления после его создания. Сибирский являлся для всех примером добросовестной службы и офицерской чести. Даже для Ворона. Сейчас подполковник занимал должность по работе оперативников в других государствах и координировал операции в подконтрольных секторах. Одна только мысль, что Сибирский может быть «кротом» сознательно после стольких лет отданной стране жизни, сильно нервировала Ворона, заставляя усомниться в своих суждениях и в самом себе.
Если подполковник являлся эталоном службы, то о капитане Никите Ивановиче Яковлеве сказать такое можно с большим натягом. Ответственный за предоставление оперативникам всего необходимого во время проведения операций, проще говоря — завхоз. Капитан постоянно искал выгоду для себя: несколько раз уже попадал под подозрения в продаже оборудования Управления третьим лицам, но доказательств не было, да и документация была всегда в порядке. Хотя у аналитика всегда возникал вопрос, почему таким делом плотно не занимались люди из ОСБ[47].
И завершал список старший лейтенант Александр Сергеевич Лукин — специалист, переведенный полгода назад из СВР. За свои навыки, умения и старание получил личное приглашение от Октябрьского перейти в состав Управления в качестве специалиста по профилю внешней разведки. За плечами молодого сотрудника несколько серьезных операций, в том числе по обезвреживанию опасных террористов в Республике Дагестан. Да и в работе с Вороном он показал себя как профессионал, проявив лояльность общему делу. И все-таки он попал в этот список.
Ворон поймал себя на скверной мысли, что в эту секунду он и сам не доверяет Ипатьеву. Предоставленные сведения могут быть дезинформацию, дабы увести от себя подозрения. Хотя возникает логический вопрос — зачем эти сборы документов и, вероятно, умышленное оставление их в Пантеоне и квартире? Если только пустить по ложному следу.
Аналитик все-таки склонялся к тому, что Феникс невиновен. Подозрения тут же снова ушли на Сазонова: с большой долей вероятностью полковник был в курсе о черных делах своего подчиненного, если, конечно, не получал проценты. Слишком долго умалчивали об этом в Управлении. И нельзя отрицать важный момент — отчет о происшествии в Триполи быстро оказался на столе Октябрьского. Следовательно, информация прошла через Сазонова, который уже превращается в заинтересованное лицо. У него имеются служебные мотивы и личная неприязнь к людям Ворона. Взгляд снова остановился на копии отчета — слишком все красиво написано. А на это он сразу не обратил внимание.