Я покатилась со смеху.
— Ну и что было?
Ты снова сунул в рот мой большой палец и стал сосать его как бешеный, обеими руками обхватив мне ногу. Потом дошел черед и до других пальцев, а потом ты выпрямил спину, положил голову мне на колени и словно голодный младенец начал сосать мне пальцы на руках.
— В первый день после каникул, — говорил ты, причмокивая, — все ребята стояли перед школой, глядели на мои рисунки и хохотали, потому что и сердце, и буквы, как я нарисовал, так и остались. Никто меня ни о чем не спросил, но на последнем уроке учитель прокашлялся и заговорил строгим голосом. Кто это так блистательно разукрасил школу, прошу, дескать, поднять руку. Реакции не последовало, и когда прозвенел звонок с урока, я с облегчением встал с места и, невинно насвистывая, пошел прочь из класса, мимо учителя, стоявшего в дверях. В тот самый миг, когда я подумал, что вот я уже в коридоре, на загривок мне опустилась тяжелая рука.
— И что?
— Восковой мелок соскребли со стены скребком, нагрев горелкой, и всю школу заново покрасили. Мама долго плакала, потому что очень во мне разочаровалась.
Я так и не сумела выудить из тебя истории о твоих детских подружках, поэтому принялась рассказывать о собственных мальчиках. В основном это были ребята старше меня и из других стран, я знакомилась с ними, когда мы с родителями ездили на каникулах за границу. Своим голландским ровесникам я всегда казалась странной, да и они меня не интересовали, я всегда искала экзотики.
Ты не пришел в восторг от услышанного, ты вдруг вскочил и побежал в переднюю, где в шкафу для счетчика у вас хранился пылесос. Как ненормальный ты принялся в бешеном темпе пылесосить комнату. Шуруя алюминиевой трубкой под диваном, ты рассказывал, что как-то раз лежал тут и играл маминым кошельком, а когда она это обнаружила, то как раскричится: «Я, — кричит, — всегда этого боялась».
Пропылесосив все, что надо, мы стали вместе чистить картошку в кухне, оклеенной охристого цвета плиткой, над бесплатной газетой из почтового ящика. Ты орудовал ножиком так ловко, что было ясно, какой у тебя большой опыт, потому что, когда я бросила в алюминиевую кастрюльку с водой две вкривь и вкось обрезанные картошины, оказалось, что все остальные ты уже почистил. Ты с гордостью заявил, что чистишь картошку с шести лет и что это до сих пор твоя домашняя обязанность по приходе из школы, потому что у мамы дел и без того по горло.
Я заметила, что ты взглянул на часы. Потом ты вынул из кармана и протянул мне маленький пакетик. «Сейчас я тебе кое-что покажу, вот, на, — сказал ты, — или ты уже знакома с э-э-э, штучками для безопасного секса? Вот это, например, называется презерватив».