— Почему, Йо, ведь все же принимают пилюли и нечего? — пыталась я сопротивляться, пока не почувствовала, что, пожалуй, и сама уже не хочу никаких аптечных товаров. — Зачем это надо, чтобы кто-то, пусть даже ты, залезал на меня и накачивал меня своим насосом. Тем более если процесс будет сопровождаться пофыркиванием да постаныванием, а потом в глазах появится такой же мутный взгляд, как у нашего безрогого гостя.
До сих пор я думала, что сделала глупость, что не привезла с собой кондомов из Голландии, потому что здесь в деревне они вообще не продавались. А теперь мне уже все стало безразлично.
— Я не хочу никому вот так вот подчиняться. Мне и без того хорошо. Мне слишком хорошо, чтобы захотелось под кого-то подделываться. Девочки идиотки, что позволяют так себя унижать.
— Может, ты предпочла бы быть мальчиком, чтобы самой накачивать других?
— Не знаю. Пожалуй, да. Хотя нет. Не знаю. Наверное, хотела бы. А может и нет. А ты бы хотел, чтобы я была мальчиком?
Мы лежали, укутавшись в одеяло. Наконец-то я решилась сказать вслух то, о чем уже давно размышляла.
— Послушай, Йо. Может быть, ты… как бы это сказать, может быть, ты лучше воспринимаешь мужчин, чем женщин? Ты столько лет видел только свою маму, может быть, ты вырос женщиной в мужском теле?
Я сказала то, о чем давно думала, но боялась заговорить. Может быть, ты хотел выглядеть женщиной, а я мужчиной, и поэтому нас так тянуло друг к другу. Ведь мы больше смотрели на другого, чем на себя, может быть, мы уже начали думать, что мое тело — твое, а твое — мое?
— Какая чушь! — ответил ты приглушенно. — Откуда ты взяла? Я абсолютно не воспринимаю мужчин, и женщин тоже не воспринимаю, я воспринимаю только тебя!
Я прижалась к тебе еще крепче.
— Белочка, я тебе верю. Но почему мы с тобой разговариваем так благоразумно? Как же так, почему мы с тобой до сих пор не попробовали главного, самого настоящего?
— У тебя ощущение, что тебе чего-то недостает? — забеспокоился ты. Тебе-то всего доставало. — Я прекрасно знаю, что такое эротика, хоть на тебя и не запрыгиваю. Тебе мало того, что у нас есть?
Секс — это плохо, сказал ты. Мне сейчас было ровно столько же лет, сколько твоей маме, когда она тобой забеременела.
— Только подумай, вдруг и ты забеременеешь.
— Значит, ты считаешь, что секс — это плохо, хотя тебе нравится смотреть на других, — заключила я неуверенно. Ты так думал, разумеется, потому, что никогда не жил под одной крышей с супружеской парой. — Я никогда ничего не видела, но знала, что мои родители спят вместе. И мне всегда казалось, что секс — это одна из составляющих жизни и ничего уж такого особенного. Но теперь, когда я понасмотрелась на наших благовоспитанных Джорджию, и Эмили, и Вирджинию…