Через несколько месяцев, летом, я как-то раз сидела в большом доме у себя на чердаке и работала. Я радовалась, что зима кончилась, потому что в этой комнатке под самой крышей иногда бывало так холодно, что я не отходила от моей чугунки дальше чем на два метра, с каждым следующим шагом температура становилась на градус меньше. Если я ставила свой стул у самой печки, то спереди мне делалось жарко, а со спины приходилось накрываться одеялом. Я никогда не отдергивала занавески, потому что они хоть немножко препятствовали проникновению холода в дом. Иногда я спускалась вниз с совершенно онемевшей спиной, поскольку целыми днями сидела съежившись, невольно сутулясь. Но мучения были не напрасны: после долгих размышлений и экспериментов я придумала способ обработки собранных мною десятком тысяч горошков. Сначала я сушила их несколько дней над печкой на одной из сколоченных мною решеток. Когда горошки теряли запах и становились маленькими, легкими и твердыми, я ссыпала их горстями в эмалированный таз, найденный на свалке, и запивала белой краской. Потом я мешала в тазу палкой, пока шарики не покрывались этой белой грунтовкой со всех сторон равномерно, и вываливала их на мою вторую сушилку, а пока они сохли, я терпеливо качала сушилку туда-сюда, чтобы горошки катались по металлической решетке и не слипались. Таких белых шариков у меня было уже шесть полных мешков из-под удобрения.
Для второго слоя я купила в деревенской лавке краски самых разных цветов. Красная краска делала горошки слишком похожими на витамины, синяя и желтая превращали их в бусины, так что в конце концов я остановилась на золотой краске, в золотом варианте шарики обретали больше всего достоинства, золото придавало им дополнительное совершенство, превращало природу в культуру.
И вот после нескольких месяцев встряхивания, сушки, нанесении новых слоев краски и подмазывания отдельных местечек кисточкой я наконец ссыпала последнюю порцию в большой бумажный мешок. Сидя на стуле, я наслаждалась зрелищем моих сокровищ и спрашивала себя, что с ними делать дальше, какой будет следующая фаза. Я смутно слышала звук мотора, но не обратила на него внимания, решила, что это, наверное, очередной любитель сыра. Ты был дома, ты с ними разберешься. Так что я продолжала напряженно всматриваться и вдумываться.
Я чуть не упала со стула, когда дверь чердачной комнаты распахнулась.
— Здравствуй, красавица, — услышала я громкий голос. — Какой приятный сюрприз!
Было очень жарко, и он здорово вспотел, наш Глот, ибо это именно он имел наглость войти ко мне не постучавшись. На нем была слишком узкая рубашка с коротким рукавом, под мышками я увидела влажные пятна, впрочем, я их учуяла и носом, от него шла такая вонь, с какой я еще никогда в жизни не сталкивалась. В руке он держал дорожную сумку, которую тут же бросил со стуком на дощатый пол. Я едва успела встать в надежде защититься от него, но он уже протянул руки, крепко ухватил меня и поцеловал, в точности как в прошлый раз, прямо в губы. На этот раз поцелуй длился подольше. Я чувствовала, как его жирное брюхо упирается мне в живот.