Не знаю, буду ли видеть маму, кроме как на собраниях, а папа вряд ли знает рецепт кексов с абрикосом, апельсином и отрубями. Наверное, отец просто покупает мини-пончики, как иногда делает мама Лотти. Те не слишком-то полезные, но всем нравятся куда больше, чем мои кексы.
Я мою руки и начинаю спускаться по лестнице, но останавливаюсь перед скрипучей ступенькой, потому что слышу, как мама разговаривает на кухне.
Не с папой, потому что он уже ушел на работу, значит, по телефону. Я сажусь на лестнице, чтобы послушать.
— Я боюсь потерять его, Рэйчел, — признается мама дрожащим голосом.
Она разговаривает с мамой Лотти. Интересно, слушает ли подруга вторую половину разговора, если да, то можно потом спросить, что сказала ее мама, и мы соберем реплики, точно большую головоломку. Молчание, затем мама всхлипывает и говорит:
— Неважно, что я хотела как лучше для Финна. Мартин адвокат. Он знает, как все провернуть. Перекрутит ситуацию так, будто я вовсе о сыне не думала. Мартин уже написал в школу по электронной почте о том, что хочет, чтобы Финн все же сдал тесты, а сам попросил о встрече с директором в понедельник. Он готовит против меня дело.
Я сижу и перебираю пальцы. Сомневаюсь, что папа хоть раз писал в мою школу. Миссис Рэтклифф, должно быть, удивилась, кто он такой. Ерзаю на лестнице. Мама снова начинает говорить:
— Мне некуда деваться. Наши отношения превратились в сплошное поле битвы с тех пор, как родился Финн. Если уж на то пошло, еще до его появления. Я даже не рожала дома в домашних условиях, как хотела, потому что Мартин настоял, что роды в больнице безопаснее.
Я этого не знал, и мне интересно, почему папа думал, что роды в больнице лучше. Может, у нас не хватало полотенец и мягких пеленок?
Рэйчел что-то говорит на том конце провода. Будь у меня телефон, я бы написал подруге и спросил, что именно.
— Дело в том, — продолжает мама, — что, если я уступлю ему с экзаменами, на этом все не закончится. Посмотри, как он добился своего с частной школой. В какой-то момент мне придется выступить против мужа, иначе Финн, которого я люблю, исчезнет, а этого я не вынесу.
Мама опять всхлипывает. Интересно, как именно я исчезну? Получу плащ-невидимку? Я бы посидел здесь и послушал еще, но боюсь, что опоздаю в школу. А если я опоздаю, Лотти заявится еще позже, чем обычно. Встаю и спускаюсь, нарочно топая, чтобы мама услышала и ни о чем не догадалась.
— Ладно, — говорит она, вытирая нос, пока я иду по коридору, — мне пора. Спасибо, что выслушала, перезвоню позже.
Мама кладет трубку и слегка улыбается мне, хотя ее лицо совершенно безрадостное.