— Присоединяйся! Не стесняйся! — выдал Зуб.
— А… — многозначительно произнёс залётный гость, точно в горле кость. — Типа — один раз не пи…
— … речь… сам, а гондурас… — перебил его кто-то на словах.
И тот упал не в силах стоять, когда другие работают или силятся сделать такой вид, а он — умный. Но как водится: далеко не ушёл, присоединяясь к куче-мале.
Оставалось дождаться, дабы выяснить наверняка: в бараке есть ещё «живые» или больше не осталось.
Ответ пришёл сам собой, а точнее тот, кто выбрался в коридор и, миновав чудным образом входную дверь, вполз, нежели не вошёл на четвереньках.
— Беккер — скотина… — заорал Сак.
— Чё, орёшь, как прищемленный в то самое место, — разозлился Зуб.
В голове, словно гранату взорвали, а во рту и хуже того коровы напачкали. Причём всем стадом. Отсюда и зловония, слетающие у него с языка, и не деликатеса.
— Кто здесь? — озадачил Беккер.
— О Жижа даёт! Типа под глухого косит… — не удержался Паштет.
— Гусский я… Могу паспагт показать… — выдал незваный гость.
— Пошёл на… лево и прямо, а затем сразу за угол и направо… — указали ему направление отхожего места разом все пятеро «собутыльников».
— А где Кислый? — опомнился Мак.
— Ща… вель?!
— Он, — кивнул Мак и позвал: — Ша… вель…
Тот, как водится по заведенной традиции нашими людьми после бурной ночки, не откликнулся.
— У баб, поди…
— Э, Беккер! Юра!
— Я за него, — откликнулся тот на призыв Михея.
— Погляди…
— Куда?
— Да не кудахтай, порхатый, а посмотри у них ли…
— Кто, и у кого?
— Кисель у них, этих, как их… — потерял мысль Мих.
— Ба-а-аобаб… — зевнул Зуб.
— Таки мы в России? Какие баобабы!?
— Ну и кто ты после этого, Жижа, а точно не русский!
— Нет, я — гусский!
— Мля… как сложно…
Класука продолжала метаться. Студентам-практикантам казалось: она вопит уже где-то битый час, но прошло не так уж и много времени. Просто они заторможено воспринимали действительность. Минута времени казалась им часом, а миг — вечностью длящейся бесконечность. Но где-то же должен быть выход, а и свет в конце туннеля. К тому же и солнышко вот-вот должно было показаться из-за дальнего горизонта. Словно нарочно не хотело омрачать и без того никакое настроение практикантам, свидетельствуя о том, что происходило у них в студенческом посёлке, затягивая момент истины.
— Ой-ёй-ёй…
— Рожает она там что ли? — задал новый тон пересудам Зуб.
— С чего бы это… — возмутился Паштет, — … не забеременев?!
— Да ты видел её пузо! — напомнил Мак про живот класуки, а тот ещё — она и в сарафане. Чтобы понять, надо представить презерватив набитый не то орехами, не то ватой, подобно домашней колбасе, но сверхмеры. Или чрезмерно. А пожрать любила, как и то… ради чего вышла с утра пораньше и нашла приключения на свою заднюю точку опоры. А не вышла бы, все бы ещё спали спокойно и…