— Надо что-то делать, мужики! — озабочено произнёс Мих.
— И?.. — заждались все от него продолжения умной мысли.
Но её как водится, не зародилось там, где и взяться неоткуда. Тут нужен был день отдыха, после дня… иного отдыха, а точнее заезда сюда. И как водится сугубо по русской традиции. Зачем я пил вчера, когда сегодня и пристрелить-то некому. Да и у самого не поднимется не то что палец, но и 21-й…
— Вот и я Кислому говорю: на кой те бабы, хм… удаку?!.. — влепил не к месту и не ко времени Мак.
— А сам ничуть не лучше его, — напомнил Зуб.
— Я это к тому: всё должно быть в меру…
— Распущенности, — задал новый тон разговора Мих. Уж такой уродился, а с сарказмом на «ты». Хотя тот не любил, когда ему тыкали.
— Беккер!..
— А… — откликнулся Юра.
— Ты ещё здесь? — потерял смысл вопрос, заданный Саком вдогонку, но опоздавший по мысли произнесённой им вслух.
— Нет…
— Ушёл уже?! — озадаченно молвил Паштет.
— Мля… — осознал Мих: найти сегодня выход не удастся.
Бить окно не хотелось. Всё-таки стекло. И не его жалко, как и порезов не опасался. Это лишний повод оприходовать спирт. А то, что появились комары. Их писка просто не было слышно из-за воплей класуки.
— Мужики, а как долго она сможет орать? — предложил проверить Сак.
Что-что, а этого никто не желал выяснять.
— Уж лучше пристрелите меня! — заявил Паштет на ура. Он был единственным старожилом среди практикантов, прошедших в своё время «сверхсрочную» в отличие от них. Им удалось временно укрыться от армии и далее с успехом косить под геодезистов — студентов-учеников, а по жизни мучеников.
— Могу только прирезать… — напомнил Зуб про нож.
— Сначала из стены вытащи… — хихикнул Мих.
— А ты — топор… — ответил тот любезностью.
— Фигня, вот треногу-штатив! Эй, Паштет!
— Нет меня!
— Опять в консерве закупорился?
Напротив кое-что откупорил и… с придыханием повис немой вопрос. Все в комнате думали об одном и том же. Они услышали то, что им казалось наяву, а также хотелось с вожделением приложиться к горлышку и…
Последовали бульки. Паштет пустил слюни от удовольствия, а чуть ранее пузыри.
— Дай добить… — вырвалось разом из четырёх глоток.
А из даже пятой в коридоре:
— И мне!!!
Беккер кричал громче всех. На миг ему удалось заглушить Тушёнку, и не только, а ещё и четвёрку. Больше никто не обращал внимания на класуку, и то, кто её там пытался взять за задницу. А давно пора было, и наподдать ей, а то достала. И начала с утра пораньше — ни свет, ни заря.
— Так ей и надо! — едва не испортил идиллию Юга. Он же Юра Беккер.
— Да вы чё, мужики! Это ж вода, а не водка-А-А…