В произошедших событиях в очередной раз велика была заслуга Государя перед союзниками, и, прежде всего, французами, ратовавшими за открытие данного фронта. Создание Румынского фронта стало ярким образцом жертвенности теперь уже со стороны руководства государством. При минимальных выгодах для России (что вполне осознавалось Государем) открытие нового фронта вело к значительному увеличению расхода материальных и людских ресурсов. Так, в беседе с назначаемым главкомом Черноморского флота А. В. Колчаком Император выразил опасение, что вступление Румынии в войну ухудшит стратегическую обстановку, так как Румыния не готова к войне, придется ее поддерживать, фронт удлинится, и на Русскую армию ляжет новая нагрузка. Но Россия пошла на новые жертвы, и это яркая иллюстрация того, что специфика коалиционной войны лучше всего понималась именно военно-политическим руководством России.
В этой связи в кампании 1917 г. союзники в значительной мере рассчитывали на русскую стратегию. Разработанный временно исполняющим обязанности начальника Штаба Верховного главнокомандующего генералом В. И. Гурко совместно с генералом А. С. Лукомским план действий предусматривал перенос тяжести главного удара на Румынский фронт и Балканы. На Северном, Западном и Юго-Западном фронтах Ставка отказывалась от масштабных операций. Николай II поддержал этот план: «Вопрос был решен заключительными словами Верховного главнокомандующего, который высказался за продолжение наших действий в Румынии».[559] Но из руководителей фронтов с планом Гурко – Лукомского согласился лишь один генерал Брусилов. Главнокомандующие войсками Северного и Западного фронтов, не понимая специфику коалиционной войны, категорически воспротивились балканскому направлению, считая, что «наш главный враг не Болгария, а Германия». Генерал Гурко находился в Ставке временно и не мог настоять на принятии своего плана. Государь же в лучших традициях старых военных советов не хотел давить на генералитет. В итоге, принятый на совещании план был компромиссным.
Необходимо отметить, что позиция Николая II в годы Первой мировой войны повлияла на судьбу трех народов – сербов, армян и итальянцев. Теснимые с севера превосходящими силами австро-германцев, атакованные на востоке болгарами, сербы в октябре 1915 г. попали, по сути, в безвыходное положение. Наследник сербского престола двумя телеграммами от 3 октября через сербского военного агента в Ставке просил помощи. Николай II был серьезно озабочен положением сербской армии. По свидетельству посла Франции Ж. М. Палеолога, «Его величество очень огорчен поражением сербской армии; он беспрестанно спрашивает известий об агонии этой несчастной армии».