После этого стиль Примроуз заметно изменился: записи стали короче, имена друзей, Мэтью и Келли, встречались реже: похоже, Примроуз стала меньше о них думать. Книга – последняя история, если быть точнее, – словно сделала жизнь Примроуз не такой радостной. Девочка писала о том, как в Мальмуте одиноко, и это напомнило Авелине слова Гарольда.
Вчера я проснулась среди ночи, потому что мне приснился ужасный сон: якобы надо мной кто-то склонился и пытается коснуться моего лица. Это была женщина, у неё были длинные грязные волосы, и я чувствовала, что из её рта пахнет водорослями. А хуже всего были её глаза.
У неё их вообще не было.
А потом я помню только, что очень громко кричала, прибежал папа и спросил, что случилось, а я не могла даже говорить. Меня всю колотило. Он отвёл меня на кухню и приготовил горячий шоколад; я рассказала ему, что мне приснилось, а он сказал, чтобы я не переживала, потому что все иногда видят плохие сны, и, наверное, я просто перенервничала из-за школы. Я ничего не говорила ему про историю из книжки, но я знаю, что кошмар мне приснился из-за неё. Лучше бы я никогда её не читала.
Чарли тихо зарычал, низко и утробно.
– Что с тобой? – спросила Авелина, почесав пса за ушами – обычно его это успокаивало.
Какой ужасный сон. Примроуз становилась какой-то всё более… одержимой. Авелина решила при первом же случае рассказать всё Гарольду и узнать, что он об этом думает. Интуиция подсказывала ей, что нарастающая тревога Примроуз как-то связана с её исчезновением, но это с таким же успехом может быть и игрой воображения. Вторая голова бы не помешала.
Авелина откинулась на спинку дивана и сняла очки. Комната погрузилась в полумрак, потому что уже вечерело, и ей приходилось щуриться, чтобы разбирать микроскопический почерк Примроуз. Без очков комната расплылась, и Авелина закрыла глаза.
Когда она снова их открыла, в дверях кто-то стоял.
Авелина быстро села, часто заморгала и растормошила Чарли, который тут же спрыгнул с дивана.
В тени Авелина видела только глаза тёти Лилиан.
– Прости, если напугала тебя, Авелина.
– Ох, тётя, я чуть с дивана не упала.
– А куда делся твой друг? – спросила тётя Лилиан, разматывая шарф.
Авелина удивлённо вскинула брови.
– Мы тут вдвоём, – сказала она, указав на Чарли, который в знак согласия завилял хвостом.
Щёлкнув выключателем, тётя Лилиан пристально оглядела комнату, при этом она заметно побледнела:
– А, должно быть, я ошиблась. Мне на минуту показалось, что…
Авелина никогда не видела, чтобы тётя смущалась или терялась, и ждала, пока та закончит фразу.