– Два. – Бородач смущенно улыбнулся. – Правильно ввести в общество… сам понимаешь. Клиенту это важно. Вся жизнь его от этого зависит… дальнейшая. Или ты тут улицы мести будешь, или сразу в контору приличную каким-нибудь менеджером устроишься. Есть разница? А два процента… При среднем доходе это мизер. Ну тыща в год, ну полторы…
– Даю пять тысяч сразу. И не надо никаких контор. Просто отведи к Новаку.
– Так бы и сказал! – забеспокоился Ник.
– Цыц, щенок, ты свою мазу профукал. – Бородач махнул рукой. – Провыкобенивался. Сиди теперь и сопи вон в титьку. А ты, Володя, запомни: ежели Ефимыч обещал сделать задаром, значит, сделает. Здесь тебе не Сидней. Слово держим. Кончится облава – отведу.
– Нет, дядя, погоди. Поговорить-то нам можно?
– Ты же не хотел!
– Я передумал!
– Вот жлоб…
– Северяне в этом деле замешаны. – Студент разволновался. – У Новака с ними раньше какие-то дела были. Они его от Управления прикрывали, а он им научные расчеты делал. На основе архивных данных. Больше мне ничего не известно.
– Северяне? – Волк прищурился. – Кого ты имеешь в виду?
– Джерри Нуриев, Аарон Освальд, Иван Соло, Мария Штерн… северяне, понимаете теперь?
Все перечисленные граждане работали ведущими мыслеэфира. И все были голубоглазыми, русоволосыми мулатами. «Расовая теория» Волка получала развитие. Уроженцы северного Дарвина все больше противопоставлялись остальной части населения континента. Пока непонятно, на какой почве и из каких семян прорастали колючие побеги, но игнорировать уколы их шипов становилось все сложнее.
– Зря вы за это дело взялись, – неожиданно подала голос Линда. – Лузовое оно. Северяне этого так не оставят. Поймают вас и пустят на липучку.
– Куда пустят?
– Не куда, а на что. На липучку, которая по трубам под Черным течет.
– На переработку отправят, – пояснил студент.
– А-а, Володя, не слушай ты их! – Ефимыч махнул ручищей. – Балаболки! Это все басни, вроде той, что про саркофаг сочинили. Детишек пугать.
– Басни? – Ник загадочно ухмыльнулся. – А про старое Зубаревское кладбище тоже басни? Про могилы бездонные, из которых на следующий день после похорон трупы исчезали, тоже басни? Про коллектор кладбищенский, про сторожей и про черные лампы, которые вместо света тень дают…
– А это вообще бред, – отрезал Ефимыч. – Был я в том коллекторе. Сухой он. И не коллектор вовсе, а система каких-то подземных ходов и убежищ. Говорят, это дело еще с кенгурячьих времен осталось.
– С каких? – не понял Володя.
– Ну, с тех, с доисторических, когда туг повсюду кенгуру скакали, овцы паслись и эти… кипарисы росли.