Я прислонил руки к подоконнику и те стали вытягиваться в два ровных ствола. Даже колючки убрал – у нас горки с небольшим налетом гуманизма и почти как подгузники в рекламе, ваши попки будут сухими и чистыми.
– Живо, живо!
Мою придумку в роли травяного спасательного трапа группа оценила в полной мере. Разве что Крыл вылетел в окно, решив не кататься с горки – он же не маленький уже. Сам я обвил одним из отростков батарею, после чего спустился сам.
А потом мы побежали. Так быстро, как только могли. Вплоть до той улицы, заваленной обрушившимися стенами. Тут вновь в дело пошли мои побеги, которые выступили в роли своеобразных веревочных лестниц. Минута, может, чуть больше, которая длилась невероятно долго, и мы преодолели последний рубеж, отделяющий нас от свободы. Казалось, группа сделала невозможное, однако расслабляться было рано. Поэтому больше часа мы попросту не останавливались.
– Крыл, я больше не могу, – первой взмолилась Алиса. – Пусть они уже догоняют, насилуют, убивают. Но если я сейчас не остановлюсь, то выплюну легкие.
– Или кто-то очень хочет, чтобы нас догнали, – хмыкнула Бумажница.
– Если нас догонят, то ты будешь мечтать об изнасиловании, – подхватил я Алису под руку. – Ты не представляешь, что сделают с нами вояки за убийство командира.
– Так на кой хрен надо было его убивать? – с мольбой и некоторым укором посмотрела на меня пассия.
– Да, Шип, что там произошло-то? – угрюмо поглядела исподлобья на меня Громуша. Ее настроение объяснялось не тем, что в стане Полиграфа произошло какое-то нехорошее событие. Просто я вынуждал Гром-бабу заниматься тем, что она ненавидела больше всего – физическими нагрузками.
– Давайте туда, – указал я на ближайший подъезд. – Привал пять минут, потом продолжим марш-бросок.
– И когда он закончится? – поинтересовался Псих без особого энтузиазма.
– Явно не сегодняшней ночью. Надо уйти как можно дальше.
Уже в подъезде, тяжело дыша и обливаясь потом, я вкратце поведал о тех злоключениях, которые обрушились на мою короткостриженную и несчастную голову. Единственное – не стал говорить, что именно хотел мне поведать Полиграф. Ну, и соображение по поводу нехороших людей в собственной группе также оставил при себе. Нечего раньше времени воду мутить. Надо каким-нибудь хитрым способом вычислить зачинщика всех неприятностей. А потом уже предать его народному суду. С справедливым председателем, роли которого выступлю я.
– Так нам просто надо объяснить им, что ты не убивал Полиграфа, – проявил инициативу Тремор.
Вот интересный человек. Одно предложение сказал и тут же окончательно вычеркнул себя из списка всех подозреваемых. Не может быть преступник настолько тупым. Прости, Тремор, ладно, не тупым, альтернативно развитым в различных когнитивных способностях.