– Я с тобой, – словно из ниоткуда возникла моя пассия.
– Алиса, ну, не сейчас.
– Я соскучилась, – стала настаивать она.
Я понимал, о чем говорит кровавая ведьма. После небольшого расширения квартиры, мы могли с легкостью забыть о личной жизни. Теперь каждый чих, вздох и скрип кровати слышала вся группа. Ну, мне разве что в этом плане полегче, когда внутри головы работает свой белый шум.
Либидо Алисы сопротивлялось нашему общежитию всеми силами. Я уже даже стал проклинать свою очередь караула. Не то, чтобы я не любил секс. Но пыхтение на холодном чердаке, одетый, как капуста, можно было назвать именно одним словом – ебля. Блядский цирк с конями, я в главной роли.
Иногда, на что сейчас и надеялась моя пассия, мы уединялись в подъезде. Но и то, после долгих уговоров Алисы. Все-таки прошла дворовая романтика молодости. Теперь бы кровать поудобнее, квартиру потеплее, да спину потом мазью Гром-бабы намазать. Как там говорил Ширвиндт: «После того, как я продал дачу и стал импотентом – почувствовал себя счастливым человеком». Ну, дачи, допустим, у меня никогда не было. Осталось дело за малым.
– Алиса, есть моменты, когда мужчине надо побыть одному, – погладил я ее по волосам. – Умные покупают гараж. Глупые – сидят на скамеечке и пьют пиво. Идиоты идут на холодный чердак за Слепым.
– Достало все это! – хотела было возмутиться она, даже голос повысила, но увидев мой взгляд, закончила фразу шепотом.
– Понимаю, – постарался я ответить максимально спокойно и не слушать едкие уколы Бумажницы. Та, собака сутулая, снова проснулась. – Потерпи немного.
– А что изменится?
– Все изменится.
Я вышел из квартиры и еще с минуту стоял на лестничной площадке. Холод медленно, но неотвратимо забирался под плотный полушубок. Но тут хотя бы было спокойно.
– Хорошо иногда побыть одному, да, Шипастый, собраться с мыслями? – хохотнула валькирия.
Сука, такой редкий момент испортила. Ладно, значит, за Слепым. Тот встретил меня с удивлением и радостью. А когда я сказал, чтобы он шел в квартиру, даже спорить не стал. Бедняга. В одном Бумажница была права, Слепому дается все это дерьмо еще сложнее, чем остальным. Можно растереть суставы мазью, отогреться от холода под байковым одеялом, но от старости таблеток не придумали.
Внутри Слепой бросился к буржуйке, разминая озябшие пальцы. Его очки запотели и теперь он опять напомнил мне какого-то маньяка. Ну, разве что невероятно замерзшего и ослабленного. Я дал ему немного времени согреться, после чего тронул за плечо.
– Пойдем поедим.
– Иду, иду, Шипаштый, – улыбнулся он, принявшись протирать очки.