– Стоять! – скомандовал я, почти у самого Рейхстага.
Здесь булыжники были залиты кровью. Тут и находился стрелок, когда я попал в него. Хорошо просматриваемый след юшки уходил в сторону здания. Что-то мне подсказывало, что конкретно этот товарищ едва ли отделался испугом… Скорее всего попал в легкое или задел артерию.
– Крови как со свиньи, – поддержала меня Бумажница. – Не жилец.
– Медленно и внимательно, – сказал я, до сих пор так и не убрав автомат.
Что интересно, несмотря на то, что мы лишились саней, сейчас все шли на своих двоих. Тремор прихрамывал, оно и понятно, а Коре вроде бы даже стало лучше. По крайней мере, свой Калаш она держала в руках, перебросив ремень через плечо. Думаю, у нее и в инвентаре есть какие-нибудь вещички. Нам бы остановиться на пару дней где-нибудь, да чтобы Миша поколдовал над ранеными, и все было бы просто отлично.
Даже Гром-бабе не пришлось отдуваться за всех. Воду и мелочевку она рассовала по мужикам, пулемет всучила лекарю, как наиболее крепкому из представителей сильного пола, а сама тащила только печку. И судя по усиливающемуся ветру, нам скоро придется отогреваться.
Ближе к лестнице появилась еще одна кровавая дорожка. Это значит, группа соединилась. Раненых, насколько помню, там было как раз двое. Мы медленно поднялись к разломанной двери, и я уткнулся в черную мраморную табличку.
Управление культуры и прачечного дела Города. Дворец железнодорожников имени Микояна.
Смешно, смешно, извини, Голос, аплодировать не стану, руки заняты. С другой стороны, я чего-то такого, наверное, и ожидал. Хотя вот с Микояном удивил, ничего не скажу.
Я дал знак следовать вперед, и Гром-баба, в боевой трансформации важно продефилировала внутрь. Следом выдвинулся Слепой, а потом уже я.
Дворец железнодорожников, говорите? Ну-ну. Центральный зал оказался отделен от главного входа колоннами. В нем с двух сторон располагалась лестница, ведущая на второй этаж, с белыми мраморными ступенями. Посередине лежала огромная хрустальная люстра с оборванной цепью. Кое-где остались висящие бра из той же коллекции. На стенах действительно красовались внушительных размеров портреты Микояна. Что интереснее всего, именно они оказались целыми.
– Машшивно, – признался Слепой. – Монументально.
– Вообще охренеть, – поддакнул Тремор. – Прям дворец.
– Не отвлекаемся, – буркнул я, указывая на пол.
Крови тут уже было меньше, наверное потому, что она в принципе начинала заканчиваться. Либо наши новые знакомые перевязали здесь раны. Плохо, скорее всего, скоро следы закончатся.
Пока же мы шли через анфиладу роскошных комнат, продвигаясь вглубь левого крыла. Дворец железнодорожников? Ну-ну, я подобной красоты и в Эрмитаже не видел. Правда, с учетом жизни в Городе эти малахитовые статуэтки, картины в золоченых рамах, персидские ковры и мебель из красного дерева вряд ли действительно чего-то стоили. Если базовая потребность человека в безопасности не сохраняется, то тяга к прекрасному на хер не нужна. Грубовато, конечно, но так и есть.