А что же я? Я кипел от ярости. Катарина видела это. Она сделала шаг к примирению.
– Кайзершмаррн был очень вкусный, – удовлетворенно сказала она успокоительным тоном.
Я ничего не ответил.
– Что случилось? – спросила она, снова с упреком.
– Этот идиот забыл про мой ландъегер.
– Тогда пойди спроси еще раз и не срывай на мне свое плохое настроение.
– Дело вообще не в этом, – чуть ли не зарычал я. – Я работаю круглый год. А потом в отпуске я должен подчиняться идиотам, которые ничего не соображают.
– Но нельзя же из-за какой-то колбасы так…
– Да не в колбасе дело! Дело…
Я, честно говоря, и сам не понимал, почему эта отсутствующая колбаса меня так невообразимо взбесила и в чем, собственно, было дело. Но глубоко внутри у меня сидело невероятно ясное чувство, что со мной поступили невероятно несправедливо. Быстро поданная дымящаяся тарелка кайзершмаррна, ледяная бутылка альмдудлера, отполированные до блеска колбаски ландъегер – три такие банальные мелочи. Большего я и не хотел. И ничего из этого я не получил. Тоненький, оглушающе высокий голос во мне громко возопил против такой несправедливости. Катарина видела только, что мне не принесли колбасу. Меня же этот официант довел своей беспардонностью до того, что заботы в наполненной доверху бочке моей души перелились через край.
– Дело здесь исключительно во мне! Хотя бы один раз за весь отпуск может что-то получиться так, как я этого хочу?
– Ах, дело опять только в тебе! Ты, вообще-то, отдаешь себе отчет, какой ты единоличник?
– Пока я единолично за все плачу, тебя это, похоже, не колышет.
Нильс стоял через четыре стола от нас и игнорировал подаваемые мной знаки, что я готов расплатиться. Я хотел встать и пойти к нему. Катарина удержала меня:
– Оставь. Ничего хорошего не будет, если…
Моя жена только что удержала меня, как ребенка? Со мной такое не пройдет. Я поднялся из-за стола. Направился к Нильсу. Встал рядом с ним:
– Счет.
– Да-да, сейчас, я…
– Сию же минуту. Вон тот столик.
Я поплелся назад к нашему столу. Гости за другими столами смотрели с пониманием. Правда, теперь, оглядываясь назад, я думаю, они понимали Катарину. А не меня.
– Я заплачу, – заявила Катарина. – А ты пойди пока прогуляйся, может, успокоишься.
Я хотел отдать Катарине мое портмоне, однако она отмахнулась. Раздраженно.
– У меня всегда достаточно наличных. С тех пор, как мой муж живет собственной жизнью.
Ага. Значит, и с финансовой точки зрения я лишний. И большое спасибо тебе, Нильс, за то, что именно в отпуске мы с Катариной снова оказались на тонком льду наших проблемных супружеских отношений.