Ответа не было. Тут я вспомнил про секретный стук. Я постучал один раз. Потом два. Мне не отвечали. Тогда я начал колотить в пол изо всех сил и кричать: «Пан Грин!»
Они тут же открыли и накинулись на меня с нескрываемой злобой:
– Ты что разорался?! Хочешь, чтобы все немцы сюда сбежались? Все доносчики? Идиот!
Это было обидно. Я спустился в бункер. Они снова заперли люк. Папы внизу не было. Они не имеют права так меня называть. Когда взрослый так говорит – это тебе не детские обзывательства. Это действительно очень обидно. К тому же они сами виноваты.
– А чего вы не отвечаете? – с вызовом ответил я.
– Какой хам! Мы сразу же тебе ответили, – сказал папаша Грин и замахнулся на меня. Я отскочил.
– Митек, прекрати, – сказала Грину его жена. – Садись вот тут, Алекс. Где твой папа?
– Его забрали со второй группой, – сказал я.
– Так ты один вернулся?
– Я не вернулся, я всё время тут был, – буркнул я.
– Где же ты был? В квартире тебя не было…
– Это вы забрали всю нашу еду?
– Нет, – сказал Митек Грин.
Я знал, что он врёт. Я посмотрел на Ципору и маленького Йоси. Малыш спрятал лицо в подол маминого платья. Авраам залез на одну из верхних полок и накрылся одеялом.
– Вы ещё и всю еду из укрытия на чердаке у нас забрали, – сказал я. Мне не было страшно. Да пусть хоть убьёт меня. Тогда его дети увидят, какой у них папочка.
– Мы ничего не брали, – ласковым голосом сказала жена Грина.
Старый Барух, когда говорил о Гринах, всегда добавлял «шибко деловые, себе на уме». Наверное, он как раз что-то такое имел в виду. А что я мог сделать? Их было пятеро. Двое взрослых. Авраам и Ципора тоже были старше меня. Но в бункере и так была еда – еда, которую папа прятал вместе с Грином, чтобы её хватило на всех на долгие месяцы. Этого-то они не могут отрицать.
– Хорошо, – сказал я. – Я хочу взять еду, нашу долю. Я принесу мешок и возьму столько, сколько смогу унести. А потом вернусь и заберу то, что осталось.
Грин вскочил на ноги, как будто его змея ужалила, и накинулся было на меня, но его жена – сильная женщина – успела схватить его и усадить обратно на стул.
– Помолчи, – сказала она ему. – Я поговорю с мальчиком.
Потом она повернулась ко мне и сказала тем же ласковым голосом, что и раньше:
– Слушай, Алекс, ты должен понять несколько вещей. Первое – ты не можешь приходить и уходить. Ты уже большой и умный мальчик, и ты понимаешь, что твоё хождение туда-сюда нас выдаст. Ты ведь знаешь, что доносчики тут буквально везде. Я очень, очень надеюсь, что никто тебя не заметил, когда ты пришёл сегодня, и никто не слышал твоих глупых криков.