И всё же я не уходил. Я чувствовал, как будто фабрика – это немножко мой дом. Наш склад. Не наш, конечно, а немцев, но всё-таки мы с папой и Барухом проработали здесь с самой зимы. Охранник поднял голову и бросил взгляд на окно, из которого я смотрел на двор. Как будто почувствовал, что кто-то за ним наблюдает. Я не сдвинулся с места. Я стоял на достаточном расстоянии от оконного стекла. Охранник меня не видел. Он ещё некоторое время сидел, а потом встал и начал прогуливаться по двору. И тут кто-то постучал в железную калитку на входе. Не просто постучал, а условным стуком: два раза, перерыв, три раза, перерыв, затем пять раз подряд, снова перерыв и ещё один последний раз. Охранник подошёл к калитке и открыл её. Она заскрипела таким знакомым, почти родным скрипом.
В калитку вошли два перепуганных человека.
– Вас кто-нибудь видел? – Охранник явно сердился. – Я же сказал приходить, когда стемнеет.
Эти двое начали что-то мямлить в своё оправдание. Но я не мог расслышать их слова. Они стояли практически спиной ко мне и говорили вполголоса. И тут охранник затащил их в здание. Я на всякий случай поднялся на верхний этаж. Мне было слышно, как открылась складская дверь. Через несколько минут они начали выкидывать из бокового окна мотки верёвок. «Воруют», – подумал я. Вслед за верёвками полетело несколько пустых мешков. Потом все трое вышли и начали запихивать верёвки в мешки. Под конец они завязали каждый мешок крепкой тонкой верёвкой, чтобы ничего не рассыпалось. Я видел по моткам – они взяли очень хорошие верёвки, и толстые, и тонкие. Как раз такие, какие были мне очень нужны.
Завязанные мешки они подтащили к воротам. С того места, где я стоял, было не видно, что они там делают. Но я услышал, как снова скрипнула калитка и почти сразу же с силой захлопнулась. Шаги троих мужчин торопливо удалялись по улице от фабричных ворот. Наступила тишина. Я сбежал вниз и кинулся к воротам. Мешки были там! Я схватился за один из них, но он был слишком тяжёлым. Я попробовал поднять другой. Он был полегче. Я перерезал перочинным ножиком верёвку, которой он был завязан, и заглянул внутрь. Отлично! Я снова завязал мешок и потащил его за собой – со двора на лестницу, по ступенькам и, с огромным трудом, по железной приставной лестнице на чердак. Приставную лестницу я тоже втащил на чердак. Как раз такая мне бы пригодилась, чтобы соединить два «островка» на развалинах: нижний пол и тот, который над ним. С чердака я вытащил мешок и лестницу к выходу на крышу. Лестницу пока решил оставить тут. Я не мог перетаскивать её за собой при свете дня по крыше, у всех на виду. Волочить такую тяжёлую и длинную бандуру по кровельным трапам – мосткам, по которым ходили трубочисты, – было трудно и опасно. Слишком медленно придётся идти – а днём надо передвигаться быстро. Я подумал, что как-нибудь ночью смогу вернуться сюда и забрать лестницу.