Если бы я мог спуститься, то мне бы уже не пришлось больше беспокоиться из-за следов. Внизу всё было истоптано следами, большими и маленькими. Но я не решался на это, хотя мои ноги уже изнывали от неподвижности и мне так хотелось немного походить, побегать.
Рождество прошло, наступил канун Нового года. Весь вечер и всю ночь из ночного клуба напротив доносилась музыка. Стася рассказала мне, что в этот клуб ходят полицаи и немцы. Потому что только им разрешено передвигаться по городу после наступления комендантского часа. Люди постоянно входили и выходили. Каждый раз, когда дверь открывалась, на улицу падал прямоугольник света, и я мог разглядеть входивших, и выходивших, и даже тех, кто сидел внутри. Я видел нарядных женщин в меховых манто. В двенадцать часов ночи они выключили весь свет и открыли дверь настежь. И когда часы женщины, помешанной на уборке, пробили двенадцать раз в унисон с церковными колоколами, вся толпа радостно закричала, захлопала. Они опять зажгли свет и закрыли дверь. Жалко. Начался новый год. Тысяча девятьсот сорок четвёртый. Может быть, именно в этом году закончится война. Наверное, все были бы этому рады. Даже немцы. Просто они бы хотели, чтобы война закончилась по-другому.
В ту ночь, почти сразу после полуночи, на развалинах послышались чьи-то тяжёлые, шумные шаги. Как будто человек специально шумел, чтобы привлечь внимание. Я подполз к краю своего пола. Человек внизу включил фонарик и начал светить вокруг, будто что-то искал в развалинах. Потом он посветил на себя, и я увидел его лицо. Это был пан Болек.
– Алекс, – шёпотом позвал он.
– Я тут, – прошептал я сверху.
– Я пришёл за тобой. Мы забираем тебя к себе.
– Я… я не могу уйти, – сказал я, и у меня защемило сердце.
– Вот ведь упрямый какой. Алекс, тебе нельзя здесь больше оставаться.
Я не ответил.
– Хорошо. Я принёс тебе продукты. Кинь мне верёвку. Я привяжу всё к ней, чтобы ты поднял это наверх. И не забудь про доску в окне. Помнишь, как мы договаривались?
Я кинул ему верёвку и поднял продукты к себе наверх. О! Какое это было замечательное угощение! Я ел сам и кормил Снежка. Получилось, будто мы с ним отметили Новый год. Пан Болек очень рисковал, когда пришёл сюда после наступления комендантского часа. Наверное, он специально выбрал именно эту ночь, когда все напиваются, даже немцы и полицаи. А может быть, в эту ночь комендантский час не был таким уж строгим.
А потом у меня был ещё гость, вернее гостья. В один из дней я услышал внизу детские голоса, кричавшие на разные лады. И вдруг среди всех этих голосов я узнал голос Стаси. Она кричала очень громко, и это было совсем на неё не похоже. Я понял, что она хочет, чтобы я её услышал. Но на самом деле у неё был более серьёзный план. Когда стемнело, все дети ушли. Я подполз к краю пола и посмотрел вниз. Она не ушла. Смотрела то в сторону ворот, то наверх. Наконец Стася увидела меня.