велела. Может быть, я ошиблась в чем-то. Не понимаю…
– А может… – ответила Фир, –
Онане ждала полного повиновения. Может,
Онаждала, что мы сами, наконец, сделаем выбор.
Онане королева нам,
Онамать. Ты же не приказываешь мне, ты лишь просишь. А я сама решаю, как лучше поступить. И от моего выбора будет зависеть, что я получу в итоге. Что мы все получим. И, быть может,
Онаждет, что мы сами начнем менять что-то, не дожидаясь ее приказаний.
Когда Шапка закончила, в воздухе появился сильный аромат едва распустившихся роз.
–
Богиняответила! – Охнула Ану, резко встав с места и поднеся руку к губам, уже изогнувшимся в улыбке.
– Тогда, стоит обдумать мои слова, правда? – Удивленно пробормотала Фир. – Смущает, что
Онарешила ответить только сейчас. Мы ведь уже обсуждали создавшееся положение…
Жрица махнула рукой, показывая, что это неважно. Ллариг знала – в данный момент их глава уже продумывает все ее слова. Конечно, просто запах цветов не являлся полным ответом, но это был знак, которых не было уже очень давно.
– Мы все идем спать, – сказала Ану, выходя из кухни. – Постарайтесь не разнести тут все.
Фир ухмыльнулась, вспоминая их прошлую полуночную трапезу. И то, как потом матерился домовой. Ну, Шапка могла только обещать, что они постараются…
***
Сознание пришло внезапно, мгновенно сдвигая рамки сна в небытие. Эккарт поднялся с постели, потерявшись в темноте пространства. Потер лицо ладонями, запустил пальцы в волосы, выдохнул. Он был голодным, злым, жаждущим. Как всегда, когда зверь предъявлял права на тело, но не мог вырваться из тисков железной мужской воли, и удовлетворить свои надобности.
Его сны были заполнены бегом, яростью и кровью. Солнцем, мерцающим сквозь листву или белым снегом, стелющимся под ноги. Сны оборотня не были снами обычного человека или даже фейри. В них Эккарт мог видеть, а не только чувствовать запахи или слышать звуки. Слепота больше не доставляла такого беспокойства в жизни, как раньше, но мужчине хотелось не просто ощущать…
Эккарт хотел видеть, как улыбается Фир, а не только слышать ее веселый голос. Хотел посмотреть в глаза Ану, поиграть в шахматы с Беленусом, не запоминая расстановки фигур, поездить по городу с Geliebte и Оллин, разглядывая исторические памятники младше его самого. И, может быть, увидеть своих сыновей-близнецов, давным-давно ставших взрослыми.
Мужчина откинул бесполезные мысли. Что, кроме разочарования, они могли ему принести? Действительно,
Богиняобещала, что зрение восстановится, но для богов время длится иначе. Тот, кто бессмертен, все ощущает по-другому. Как там было у Борхеса, которого ему читала Фир?