Взлетели ровно в десять, точно по расписанию, и дальше все было как в лучших фирмах. Девочки улыбались, развозили на тележках завтраки и напитки, предлагали спиртное и сувениры. Какая-нибудь израильская «Эль-Аль» кормит, пожалуй, лучше, но и деньги берет несусветные. Что же касается посадки, то чище и мягче, чем это делают русские летчики, поискать надо. И не найдешь.
В аэропорту все было не хуже, чем у людей. Десяток минут паспортный контроль, еще сколько-то схватить чемодан с багажного транспортера и вперед — в зеленый таможенный коридор. Чиновник в форменном кителе только чуть скосил тренированный взгляд. Не думал останавливать, искать порнокассеты или марихуану. «Просто кайф и восторг! Правда, злые языки утверждают, что все же одно отличие пространства бывшего Союза от Запада осталось. Если по пьянке не можешь вспомнить, по какую сторону железного занавеса находишься, посети общественный туалет. Если бумага в кабинке есть, ты на Западе. Если нет, все ясно. На просторах Родины чудесной».
Думал за два дня управиться, застрял на неделю. Вроде компьютеров понаставили, стиль же работы мало изменился с советских времен. Каждый чиновник норовит отпихнуться: «Приходите завтра… Через неделю… Николай Петрович в командировке… Маргарита Витальевна в отпуске… Сначала надо вопрос обсудить на совете директоров…»
Законы? Дмитрий знал, что законы здесь как антибиотики: после водки не действуют… «Бывали хуже времена, но не было подлей». Спиртное лилось рекой. Пить и говорить никого не надо было учить. Что делать? Надо играть по местным правилам. «Законы святы, но исполнители — лихие супостаты». Если дело совсем стопорилось, Дмитрий лез в карман. Здорово помогало. Больные выздоравливали, мертвые воскресали. Зеленые легкими воробушками выпархивали из бумажника, навстречу из столов и сейфов трепыхались необходимые справки и документы…
В первый же вечер Дмитрий встретился со своим старым другом. К Грише присохло прозвище, на которое он откликался привычнее, чем на паспортное имя, — Хитрый-Мудрый. Наверное, оно ему льстило. Но все знали, что нет более непрактичного и не приспособленного к жизни человека, чем Гриша. Брел по жизни, в джунглях современной России, такой наивный и простодушный, что иногда оторопь брала. Впрочем, многие считали его изощренным хитрецом. С мудростью дело обстояло проще. Тысячи прочитанных книг и безотказная память делали Гришу экспертом во многих сложных делах. Да и профессия, все еще редкая для России — то ли психолог, то ли психоаналитик, — добавила знания людей и сделала своим в разных кругах.