Линда пыталась понять, когда именно все началось, найти момент перелома, чтобы выявить причину, но это было немыслимо. Все происходило так медленно и постепенно, что уловить изменения было никак невозможно. Невозможно вернуться назад во времени и сказать: Вот она, эта точка, где все началось, – и восстановить обстоятельства в тот конкретный момент, найти причину проблемы, а значит, и способы ее решения. Иногда было почти невозможно поверить, что когда-то все было иначе, но она помнила первые три или четыре года их брака, когда Гарри был совершенно другим. Чутким, веселым, счастливым – почти беззаботным. Да, он был совершенно другим, но ей все равно было очень непросто определить четкую разницу между «тогда» и «сейчас». Разве что раньше за ним не водилось этих внезапных вспышек судорожного веселья или затяжных периодов уныния, когда он молчал целыми днями, и у нее возникало тревожное ощущение – надо признать, очень смутное, едва уловимое, – будто он извиняется за само свое существование. Будто он каждым действием, каждым словом и жестом просит прощения, непонятно за что.
Она гнала прочь эти мысли, потому что они вызывали смятение и представлялись совершенно бессмысленными. На самом деле, она не могла даже найти причину, чтобы поверить, что все это правда. И все-таки время от времени ее накрывала волна смутного беспокойства, и она вновь начинала раздумывать и строить догадки, и в конце концов вспоминала, как сильно она любит мужа и как нежно и трепетно он относится к ней и к Гарри-младшему. Так или иначе, она всегда возвращалась к неопровержимому и бесспорному знанию, что они с Гарри любят друг друга и в итоге все будет хорошо. Обязательно будет.
Однако со временем пришло понимание, что она долго не выдержит и ей надо с кем-то поговорить. Поначалу она не хотела этого осознавать. Пока она верила, что никакой настоящей проблемы нет, не было необходимости ее обсуждать. Собственно, обсуждать было нечего. Но потом стало ясно: проблема есть, а значит, есть необходимость ее обсудить. Оставалось решить, с кем ей следует поговорить, ей не хотелось никого беспокоить, и однажды этот вопрос решился сам собой, когда ей позвонила мама. Поздоровавшись и спросив, как дела у Линды, она спросила, как дела у Гарри.
Хорошо.
А если по правде?
А почему ты спросила? Да еще так серьезно.
Потому что все очень серьезно. Каждый раз, когда я о нем спрашиваю, у меня ощущение, что ты что-то скрываешь; и в последнее время, когда мы с тобой говорим, у тебя голос сам на себя не похож. Если у вас что-то не так и ты просто не хочешь…