Уэнтворт был оживлен и доволен. Да что с тобой, Гарри? Он улыбнулся. Госссподи Боже. Сегодня великий день. Эта сделка принесет нам миллионы. Миллионы, Гарри. И это только начало. Только начало, Гарри, и это твое детище. Ты сейчас должен бурлить и искриться, как фонтанирующее шампанское.
Я знаю, Уолт, но я слишком устал, чтобы фонтанировать и искриться.
Через пару недель Ландор снова приедет, и мы подпишем все документы.
Вот тогда я, наверное, и заискрюсь, Гарри сделал слабую попытку улыбнуться.
Давай, допивай свой бокал, и тебе станет лучше. Уэнтворт сделал знак бармену, чтобы тот налил им еще по бокалу. У нас есть повод отпраздновать. А тебе надо расслабиться. У тебя на лице все написано. Ты слишком много работал в последнее время. Вечером мы пойдем развлекаться и устроим тебе релаксацию. Что скажешь, дружище?
Гарри кивнул.
Хорошо, Уэнтворт похлопал его по плечу и забрал сдачу с барной стойки. Пойду позвоню нашим барышням.
Гарри смотрел ему вслед, очень остро и тошнотворно осознавая, что он совершенно не сопротивлялся этому предложению. Сдался еще до того, как почувствовал хоть какое-то возбуждение, хоть какой-то намек на желание. Его захватило пронзительное ощущение потери. Невосполнимой потери и неизбывной печали.
Линда наконец-то очистила дом от растений. Сначала у нее еще теплилась смутная надежда, что их присутствие в доме вновь пробудит в Гарри энтузиазм, но эта надежда увяла вместе с их умиравшими листьями. Каждый день она выносила из комнат по одному или по два безвозвратно погибших растения и составляла их в дальнем углу гаража. Со временем в этот угол переместились все растения, бывшие в доме. Подвески-макраме унылой кучкой лежали там же.
Еще много недель после того, как последнее растение было погребено в гараже, дом казался Линде пустым, словно осиротевшим, и она очень болезненно осознавала отсутствие в нем растений.
И еще она осознавала, что начала как-то уж слишком чутко реагировать на настроения Гарри. Маятник его эмоций раскачивался вверх-вниз, увлекая ее за собой. Она изо всех сил старалась сопротивляться, но сил не хватало, и она, сама того не желая, заражалась его настроением.
Линда не знала, как объяснить странное поведение Гарри и перепады его настроения. Очень долго она старательно не обращала на них внимания в надежде, что все уладится само собой. Но теперь, когда стало понятно, что его состояние воздействует и на нее тоже, причем воздействует явно неблагоприятно, она решила, что пора что-то делать, хотя совершенно не представляла, что именно. Она любила мужа и безоговорочно верила, что он тоже ее любит, но это чувство полной безнадежности было невыносимым. Ей хотелось ему помочь. Но как? Чем? Каждый раз, когда она спрашивала, все ли у него хорошо и не надо ли чем-то ему помочь, он отвечал, что не надо, у него все хорошо, просто он устает на работе. Иногда он добавлял, что ему очень жаль, если она огорчается из-за него, обнимал ее и целовал. И она принимала его уверения и ласки и забывала о своих тревогах – до следующего раза, когда у него снова падало настроение, и ее настроение неизбежно падало тоже.