по улице, стараясь дышать глубже, но все равно не мог избавиться от противного запаха и привкуса желчи, прожигавшего его насквозь, до самых глубин нутра. Он шел, лихорадочно озираясь по сторонам, и наконец поймал такси и поехал в турецкие бани.
не один час, мысленно представляя, как через поры выходит яд, и постоянно сглатывая слюну, не для того, чтобы прогнать кислый привкус, дерущий горло, а чтобы не выпустить наружу это жуткое нечто, что настойчиво лезло из глубины темноты, затянувшей его изнутри. Он продолжал сглатывать и отпихивать этого демона, даже не осознавая, что именно его терзает.
Уже вечером по дороге домой он купил для Линды коробку шоколадных конфет. Подарок ее удивил, а вид Гарри – расстроил. Ты хорошо себя чувствуешь, Гарри?
Да, конечно. А почему ты спросила?
Какой-то ты бледный. Как будто заболеваешь.
Нет, он зевнул и тряхнул головой, просто день выдался напряженный.
Они оба пытались вести себя как обычно, но Гарри приходилось бороться с сонливостью. Он не хотел ложиться слишком рано. Нельзя, чтобы Линда узнала, как сильно он вымотался. Он сидел в своем кресле и пытался придумать, о чем говорить, но усталость брала свое, глаза слипались, и он не мог связать и двух слов, поэтому тупо таращился в телевизор и мучительно ждал, когда придет время ложиться спать.
Линда старалась возродить радость и близость, установившуюся между ними на острове, но не находила в себе ни капли энтузиазма. Весь вечер она пыталась и так и этак подступиться к мужу, но Гарри был молчалив, безразличен и выглядел очень усталым и… и… да, каким-то затравленным. Она даже не знала, почему это слово всплыло у нее в голове, но именно так он и выглядел. Слово ей не понравилось, потому что оно подразумевает слишком много всего. Неприятное слово, тревожное. Особенно если принять во внимание внезапный подарок от Гарри, коробку шоколадных конфет с орехами. Линду этот подарок смутил, озадачил и почему-то расстроил. Гарри периодически приносил ей маленькие презенты, но только не шоколадные конфеты. Особенно те конфеты, которые она не любила. Гарри всегда насмехался над мужьями, которые приносят женам цветы или конфеты. Говорил, что тем самым они извиняются за некие прегрешения. И вот сегодня он сам притащил ей конфеты. Не кружевной носовой платочек, как раньше, не книжку комиксов, не какой-то другой приятный пустячок из тех, что он находил, чтобы ее порадовать. Именно эта мысль беспокоила Линду, именно эту мысль она так старательно гнала прочь.
И вот что тревожило сильнее всего: когда они вернулись с Ямайки, Гарри был расслабленным и довольным, и они оба были так счастливы, что Линда поверила – все плохое прошло, и теперь они вновь будут жить счастливо и беззаботно, у них как будто наступит еще один медовый месяц, но внезапно все сделалось еще хуже, чем было, и ее ощущение равновесия пошатнулось.