И на какой-то момент Питер будто рассудка лишился: он начал размышлять над тем, как это машина оказалась на стороне, противоположной той, на которой он оставил ее прошлой ночью, и решил, что машину, видимо, переставила Кэти. Она часто это делала. А согласно правилам стоянки на боковых улицах машину нужно было убрать до восьми часов. «Кэти? Что это случилось со мной?» — думал он.
Питер постоял у края тротуара, пока не исчезло из виду такси. Потом подошел к «мерседесу» и тщательно осмотрел его, словно изучал предмет, который не видел в течение многих лет. Машина была вымыта, пыль внутри убрана пылесосом, приборная доска протерта, а металлические части просто блестели.
Ченселор вынул из кармана футляр для ключей. Путь по ступенькам до двери показался ему вечностью. На двери была приколота отпечатанная на машинке записка:
«Все вышло из-под контроля. Этого больше не случится. И вы меня больше не увидите. Лонгворт».
Ченселор сорвал записку и принялся ее рассматривать. Буква «о» немного приподнималась над другими буквами машинописного текста. Листок был вырван из блокнота, а верхний край его обрезан. И Питер понял: записка была напечатана на его пишущей машинке, на листке из его именного блокнота, а обрезана его фамилия.
— Его зовут Алан Лонгворт. Джош кое-что узнал о нем. — Питер прижался лицом к окну, разглядывая «мерседес», стоявший на улице.
В другом углу комнаты, в кожаном кресле, сидел Энтони Морган. В его худощавой фигуре чувствовалось какое-то необычное напряжение.
— Ты выглядишь чертовски скверно. Много выпил вчера вечером?
— Нет. Просто я мало спал, да и во сне меня кошмары мучили. Впрочем, дело не в этом.
— Нет, но все же ты выпил? — прервал его Морган.
— Я же сказал, нет.
— А Джош в Бостоне?
— Да. В офисе мне сообщили, что он вернется четырехчасовым экспрессом. Мы собирались вечером вместе пообедать.
Морган поднялся из кресла. Очевидно, Питер убедил его, и Тони спросил:
— Почему же тогда ты не вызвал полицию? Почему ты так ведешь себя? Ты ведь видел, как убили человека. У тебя на глазах убили конгрессмена.
— Знаю, знаю. А не хочешь услышать кое-что похуже? Я просто потерял способность мыслить и пробродил почти четыре часа словно в тумане. Даже не помню, где я был.
— А по радио ничего не передавали? О случившемся уже должны были сообщить.
— Я не включал радио.
Энтони подошел к радиоприемнику, включил его, отрегулировав звук на небольшую громкость, и настроился на станцию, которая обычно передавала новости. Затем он направился к Питеру и заставил его отвернуться от окна.