— Я чувствовала твой взгляд, — сказала Элисон, когда они сели в машину, которая должна была доставить их в Вашингтон. — Один раз я даже оглянулась. Ты изучал толпу. И я знаю, что ты слышал каждое слово, сказанное мне. Заметил что-нибудь интересное?
— Да, — ответил Питер, — одного майора. Похож на итальянца или испанца. Он не подходил к тебе. Единственный из всех офицеров.
Элисон смотрела через окно машины на ряды могил. Она говорила тихо, чтобы ее не слышали водитель и сопровождающий:
— Да, я видела его.
— Значит, ты заметила, как странно он себя вел.
— С его точки зрения, он вел себя нормально. Ненависть, которую он испытывал, на его лице было так же легко различить, как наградные нашивки на мундире. Это чувство неотделимо от его наград.
— Кто он?
— Его зовут Пабло Рамирес. Он из Сан-Хуана, один из первых слушателей Вест-Пойнта с территорий. Мне кажется, его следовало бы назвать символическим испанцем, если бы кто-нибудь смог объяснить этот термин.
— Он знал твоего отца?
— Да. Они вместе служили. Рамирес поступил в Вест-Пойнт на два года позже отца.
Питер дотронулся до ее руки:
— Они вместе служили в Корее?
— Ты имеешь в виду Часон?
— Да.
— Не знаю. Впрочем, они служили в Корее. И в Северной Африке во время Второй мировой войны, и несколько лет назад во Вьетнаме. Но о Часоне я ничего не знаю.
— Мне бы хотелось это выяснить. Почему он ненавидел твоего отца?
— Я не уверена, что он ненавидел его или что ненавидел больше, чем других. Его ненависть многолика.
— Почему?
— Он все еще майор, а большинство его сверстников уже подполковники, полковники и бригадные генералы.
— Тогда его ненависть оправданна. Его обходили, потому что он пуэрториканец?
— Частично по этой причине… Общество здесь довольно замкнутое. Мне приходилось слышать такую шутку: «Будь осторожен, если пригласишь Рамиреса на коктейль в морское собрание. Смотри, чтобы на него не надели куртку официанта». На флоте пуэрториканцы используются как прислуга или что-то в этом роде.
— Это в значительной мере оправдывает его чувства.
— Конечно, но не полностью. Рамиресу давали не один шанс, даже чаще, чем другим, и как раз потому, что он принадлежит к национальному меньшинству. Однако он этим не воспользовался.
Питер, охваченный тревожным чувством, посмотрел в окно. Замеченный им взгляд Рамиреса выражал конкретную ненависть, ненависть к конкретным объектам. Гроб с телом Макэндрю, могила Макэндрю…
— А какого мнения был о нем твой отец?
— Примерно такого же. Мелкий, вспыльчивый, чересчур эмоциональный, совершенно ненадежный человек. На него нельзя положиться. Отец дважды отказывался подписать представление о присвоении Рамиресу очередного воинского звания. Ничего особенного он о нем не рассказывал.