Он повернулся так, что свет стал падать на него под другим углом. Теперь я увидела, что то, что я истолковала как следы пережитых невзгод, было на самом деле свидетельствами успеха, и удивилась, как легко оказалось спутать эти противоположности. Его мешковатый костюм был модного свободного кроя и явно стоил много денег, как и художественный беспорядок у него на голове. Что же касается его исхудалого вида – это, сказал он немного погодя, результат решения отложить вилку и нож в сторону. По правде говоря, на новый образ жизни его вдохновила жена, добавил он, хотя она не могла себе представить, что он так далеко зайдет.
– Дело в том, – сказал он, – что мы ведь одержимы. Мы не успокоимся – мы пойдем до конца, пока не докопаемся до корней и всё такое. Я заметил, что многие писатели не следят за своей внешностью, – продолжил он, – и я должен сказать, что есть в этом какой-то снобизм. Они боятся, что, если их застанут за физическими упражнениями или увидят, что они едят, о них перестанут думать как об интеллектуалах. Мне больше нравится модель Хемингуэя, – сказал он, – но, естественно, без ружья и самоуничтожения. Но совершенный внешний вид – почему бы и нет? Зачем относиться к своему телу так, будто это только мешок для мозгов? И особенно если принять во внимание публичность, в которую мы сейчас вовлечены, – глядя на некоторых авторов, можно подумать, что они никогда дневного света не видели. Может, они ведут себя так, потому что все из себя гениальные, но, как я уже говорил, это всё-таки отдает снобизмом. Я лично испытываю отвращение при виде писателя, который выглядит как бродяга, – почему, спрашивается, мне следует доверять твоему видению мира, если ты даже о себе позаботиться не можешь? Если бы это был пилот самолета, я бы не поднялся на борт – я бы не доверился ему.
Его трансформация началась несколько лет назад, сказал он, когда жена подарила ему на Новый год умные часы. Они измеряют частоту пульса и считают количество пройденных шагов. В них есть все черты непродуманного подарка, выбранного наугад, сказал он, но разве не случайная вещь часто становится тем инструментом, который помогает тебе выбраться из колеи?
– Всё-таки, должен признаться, – сказал он, – сперва я был разочарован. В том смысле, что я, вообще-то, не такой уж лентяй – я ходил в зал и более или менее старался съедать пять порций фруктов и овощей в день, и тут я подумал: вдруг я что-то упустил? Неужели мы уже пришли в ту точку, в которой люди начинают дарить друг другу бессмысленные вещи просто потому, что уже не хотят заморачиваться и выяснять, что хочет другой? Конечно же, – сказал он, – за это время я успел перейти на новые часы, более изысканные. Они, – сказал он, отворачивая манжету и протягивая ко мне свое запястье, – показывают не только то, что ты сделал, но и то, что тебе еще предстоит сделать. В любое время дня, – сказал он, – они могут показать тебе будущие последствия твоих действий. Предыдущие часы были, в общем-то, только записывающим устройством: интерпретировать данные нужно было самостоятельно, и опасность состоит в том, – сказал он, – что интерпретация может быть очень субъективна.