Он быстро сбросил вес, что было вполне предсказуемо, но гораздо большее значение для него имеет ментальный контроль, и когда его карьера пошла вверх, он возблагодарил Бога за то, что наконец увидел свет. Его книга уже полгода в топе бестселлеров «Нью-Йорк таймс»; я, несомненно, слышала о ней, хотя если я не в курсе сплетен книжного мира, то, скорее всего, и не подозреваю, что книга имеет к нему какое бы то ни было отношение, так как издана она под псевдонимом. Он завел себе соавтора, бывшую студентку, как это часто бывает, и они составили анаграмму из своих имен, однако, сказал он, по той очевидной причине, что ведущий в их тандеме – если можно так выразиться – именно он, имело смысл сделать их выдуманного автора мужчиной. Сперва, признался он, ему не давало покоя, что долгожданный успех пришел под вымышленным именем; в глубине души он был бы рад утереть нос всем этим скептикам в Трали. И всё-таки псевдоним дает ему во многом те же преимущества, что и эта ницшеанская штуковина на его запястье: он делает невидимой ту его часть, которая обречена на повторение одних и тех же сценариев. Он может пить сок из ростков пшеницы в первом классе самолета, летя в Лос-Анджелес на встречу с людьми, купившими права на фильм, и оставаться во всех смыслах неузнаваемым. Человек, которым он был, – прежний Райан – всё больше кажется ему другом детства, кем-то, кто ему нравился, но кого он оставил позади и о ком однажды он мог бы сказать, что тот жил в тюрьме, созданной им самим.
Сара – его соавтор – счастлива, что туда-сюда летает именно он, так как ей нужно заботиться о детях в Голуэе; и, к слову, она – хрестоматийный пример тех писателей, которые запускают себя. Однажды она явилась на встречу с их агентом в старых тапочках, хотя надо признать, что о Венеции пятнадцатого века – где происходит действие книги – она не знает только того, чего знать не нужно. Книга изначально была ее докторской диссертацией, и, будучи ее научным руководителем, он вдруг обнаружил, что дает ей самые лучшие коммерческие советы, которым сам никогда не мог следовать, так что возможность быть соавтором проекта, казалось, наконец восстановит справедливость. Это что-то вроде брака, сказал он, но с книгами – они работают сейчас над следующей – в качестве потомства. Брак всё еще самая лучшая модель для жизни, сказал он, или, по крайней мере, никто пока не придумал ничего лучше, так что почему бы не использовать ее и для писательства? И несмотря на то, что потомство – тяжелая работа, она хотя бы по-своему оплачивается. Жена не имеет ничего против – начнем с того, что она сама это предложила, – и раз уж c доходов она смогла купить себе новенький «ренджровер», он думает, что ей достается не так уж мало.