В конечном счете он уничтожил целые профессии: железнодорожников, бухгалтеров, людей, говоривших на иностранных языках, интеллектуалов, в общем, всех, кто мог показаться «подозрительным». Про бухгалтеров я знаю точно: мой дядя, муж тети Марии, певицы, погиб именно потому, что был бухгалтером. Не довольствуясь бессмысленно пролитой кровью, Сталин решил обезглавить Красную армию. Он начал с маршала Тухачевского, талантливого стратега, – его расстреляли. Ликвидировал также многих генералов, включая генерала Якира. В этих его «подвигах» ему помогал нацистский шпион, к которому он прислушивался. А этот шпион был послан генералами и маршалами Вермахта как раз для того, чтобы ослабить Красную армию.
Прислушиваясь к своим врагам, Сталин категорически не хотел ни слушать своих собственных разведчиков, ни верить им. Во Франции «Красная капелла», получив сведения от немецкого Сопротивления, сообщила ему точный день, когда Германия нападет на Советский Союз.
Такую же информацию Сталину передал Зорге, советский разведчик в Японии. Сталин ей не поверил, придерживаясь принципа «ненападения», под которым он подписался вместе с нацистской Германией. Это позволило вермахту вторгнуться в Россию, все шло как по маслу. Две недели Сталин был в оцепенении перед захватчиком, прежде чем сумел осознать случившееся и начал действовать.
Один пример безумия сталинского времени. Повсюду в Советском Союзе почитали – особенно в школах, где его ставили в пример, – мальчика по имени Павлик Морозов. Он выдал своих родителей, которые тайно владели несколькими земельными участками, и те были казнены. Павлик Морозов рассматривался в Советском Союзе как герой.
(АЖ) Правду очень долго не слышали…
(ДВ) После распада Советского Союза исследователям были открыты архивы. Один американец, Саймон Себаг Монтефиоре, опубликовал книгу о Сталине, «Двор красного царя». Написанную по архивным документам, прекрасно документированную. Мы узнали, что Сталин был своего рода людоедом. До самой его смерти ему требовалось какое-то количество человеческой плоти, какое-то количество жизней. Неважно, кем были эти люди и откуда они брались, – необходимо было убивать некое число людей, устанавливаемое диктатором. Здесь мы далеки от великих идей, под знаменами которых мы сражались.
Все меняется, все исчезает. Великие идеи обанкротились, все великие идеи. Остается лишь их видимость, но с философской точки зрения, если все идет по кругу и все меняется, возникнут другие идеи, чтобы защищать человеческие жизни – жизни и права самых обездоленных, незаметных, слабых, людей вообще.