Убийство Криса Хани являлось попыткой сторонников превосходства белой расы предотвратить неизбежное. Они предпочитали, чтобы страна погрузилась в гражданскую войну, а не управлялась большинством населения мирными средствами.
С учетом угрозы обострения внутриполитической ситуации мы приняли стратегию по работе со своим электоратом. Чтобы предотвратить вспышки ответного насилия, мы в течение недели проводили по всей стране массовые митинги и демонстрации. Это позволило нашим сторонникам выразить свой протест, не прибегая к актам насилия. Я также в частном порядке переговорил с президентом Фредериком де Клерком и договорился о том, что мы предпримем совместные усилия, чтобы не допустить срыва переговоров в результате убийства Криса Хани.
Через несколько дней мы узнали, что в связи с этим убийством был арестован член Консервативной партии Клайв Дерби-Льюис. Это стало еще одним подтверждение существования третьей силы. Весьма показательно, что Крис Хани подверг резкой критике недавнюю кражу оружия на одной из баз ВВС в стране. Согласно предварительному полицейскому расследованию, пистолет, из которого он был убит, был украден именно с этой авиабазы.
Ровно две недели спустя произошло еще одно важное событие. Оно не потрясло нацию так, как убийство Криса Хани, однако потрясло меня. Оливер Тамбо уже долгое время был нездоров, но инсульт, в результате которого он умер, произошел внезапно. Его жена Аделаида позвонила мне рано утром, и я бросился к их дому, однако проститься с Оливером уже не успел.
Платон, классифицируя людей по группам, учил, что существуют люди из золота, серебра, бронзы и железа. Если следовать этой классификации, то Оливер состоял из чистого золота. Его интеллект блистал золотом, золотыми были его теплота и человечность, терпимость и щедрость, неизменная преданность делу и самопожертвование. Я уважал его как лидера, но гораздо сильнее я любил его как человека.
Хотя все те годы, которые я провел в тюрьме, мы были порознь, Оливер никогда не покидал моих мыслей. Несмотря на то, что мы были разлучены, я всю жизнь вел с ним мысленный разговор. Возможно, именно поэтому, когда он умер, я почувствовал себя таким опустошенным. Как я сказал одному из своих коллег, я ощутил себя самым одиноким человеком в мире. Его отняли у меня как раз в тот момент, когда мы, наконец, воссоединились. Когда я смотрел на него в гробу, мне казалось, что умерла часть меня самого.
Хотя государственная власть пока еще не принадлежала нам, я хотел, чтобы для Оливера были устроены государственные похороны. И руководство АНК смогло организовать их. На массовом митинге на стадионе в Суэто собрались сотни высокопоставленных представителей иностранных правительств, чтобы отдать дань уважения человеку, который поддерживал деятельность АНК в годы запрета нашей организации. В честь Оливера маршем прошли отряды «Умконто ве сизве», и у его могилы был дан салют из двадцати одного орудия. Оливер дожил до того дня, когда он смог увидеть освобождение политических заключенных и возвращение наших коллег из политической эмиграции, но, к сожалению, не дожил до того дня, когда он смог бы отдать свой голос на выборах в свободной и демократической Южной Африке. Такие выборы еще только предстояли.