— Я встретил там одну свою знакомую, но она не имеет никакого отношения к пропаже часов.
— Кто она?
— Женщина, — криво усмехнулся Стасик. — Так сказать, главная женщина Козецкого. — Он помолчал немного. — Моя бывшая жена.
— Вы разговаривали с ней?
— Я не понимаю, в какой связи... — удивленно вскинул брови Стасик.
— Прошу вас отвечать, — тихо сказал Туйчиев. — Это важно.
— Мы танцевали, но ни о чем не говорили.
— С кем была ваша бывшая жена в ресторане?
— С каким-то парнем.
— Вы его знаете?
— Никогда раньше не встречал.
— А потом? Потом видели?
— Нет.
Валю он тоже больше не видел. И не хочет видеть. Почему? Да потому, что она жестокая, неблагодарная, разбила ему жизнь...
Стасика прорвало. Долго сдерживаемая горечь хлынула наружу. Да, он любил Валю и продолжает любить, доказательством служат его неоднократные попытки примириться с ней. А она платила ему за все нескрываемым презрением. Да и впрямь — кто он? Студент, который далеко не всегда получает стипендию и с нетерпением ждет субботы, когда папа кинет ему пятерку на кино. Что он мог дать ей, этой гадкой маленькой хищнице, материальные запросы который, в отличие от духовных, не имели предела.
— Простите, я, кажется, отвлекся... — вдруг смутился Стасик.
— Нет, нет, рассказывайте.
— И все-таки, несмотря на то зло, которое она мне причинила, я вернулся бы к ней. Но, по-видимому, уже поздно...
— Поздно? — с нескрываемым интересом переспросил Туйчиев. — Почему?
Стасик рассказал: когда ему стало известно, что Валя уехала в дом отдыха, он, не раздумывая, помчался к ней. Однако в доме отдыха ее не оказалось. При возвращении, на станции, у него случился приступ аппендицита. В районной больнице, куда Стасик сразу же попал, ему сделали операцию. Он провалялся в больнице восемь дней и лишь вчера приехал домой.
— А Валя, — уныло закончил Стасик, — Валя, конечно, обманула Полину Ивановну... Уехала куда-нибудь с тем парнем, из ресторана...
* * *
После загадочного исчезновения Вали из дома отдыха жизнь для Полины Ивановны потеряла всякий смысл. Она продолжала выполнять то, что делала раньше, но теперь все шло по инерции. Она уже не плакала, хотя особенно трудно ей бывало по вечерам. Казалось, вот сейчас щелкнет замок, в комнату с шумом войдет Валя и весело произнесет: «Мамуля, привет! Есть хочу, умираю». Но день проходил за днем, никаких известий не было, и каждый прошедший день все дальше и дальше отодвигал теплившуюся надежду.
Несмотря ни на что, Полина Ивановна верила: все разрешится благополучно, Валя отыщется. И вообще вся эта история с исчезновением дочери казалась ей нелепостью. Она верила и ждала, ждала, как могут ждать только матери.