Post scriptum (Чистяков, Чистяков) - страница 18
Каковы аргументы «за» и «против» такого понимания этого термина и к каким выводам это приводит? Наиболее естественная интерпретация термина πόλις τύραννος сводится к тому, что в условиях кризиса афинской ἀρχή главенствующая роль Афин и эксплуатация ими союзников[24] стала рассматриваться как тиранния[25]. Такова точка зрения Ю.В.Откупщикова, который пишет (о трагедии «Беллерофонт»): «Вряд ли тиранния, о которой идет речь в данном отрывке, напоминала сидящим в театре афинянам о тираннии Писистрата и его сыновей, всё это было в далеком прошлом»[26].
Во-первых, это утверждение мало согласуется с рассуждением (правда, несколько более поздним) о тираннии в «Осах» Аристофана[27], которое мы рассматривали. Говорить в этом контексте о том, что тиранния Писистрата ушла в прошлое, не представляется возможным. О том, что тема тираннии, пускай в искаженном виде, была жива в народной традиции, говорит и то, что Фукидид почерпнул, как это было показано выше, рассказ об убийстве Гиппарха из устного источника. Во-вторых, сам термин «тиранн» ничего уничижительного в устах Фукидида или Еврипида не носил, а в Мелосском диалоге, резко отрицательно характеризующем власть Афин, употребляется исключительно общепринятое слово ἀρχή (V, 92 и др.).
Проблема эта, вероятно, несколько сложнее. В речи коринфян в первой книге содержится замечательная фраза: τύραννον δὲ ἐῶμεν ἐγκαθεστάναι πόλιν, τοὺς δ' ἐν μιᾷ μονάρχους ἀξιοῦμεν καταλύειν («мы позволяем утвердиться городу в качестве тиранна, а внутри городов считаем должным свергать монархов»; I, 122, 3). Эта фраза имеет, безусловно, глубоко иронический смысл: полис-тиранн – это как раз тот город, который так гордится свержением тираннии Писистрата и восхваляемой везде демократией. Предложение построено на противопоставлении первой части второй, в которой Фукидид использует весьма не характерное для него слово μόναρχος. Это несколько затемняет смысл, но вместе с тем это слово, как чрезвычайно редкое, заставляет обратить на себя внимание, и как раз с точки зрения сущности разницы в поведении первого и второго. Интересно в этом свете разобрать знаменитое место в «Просительницах» у Еврипида, где в виде софистического состязания[28] изображен спор между Тесеем и послом Креонта. Τὶς γῆς τύραννος (399), – провозглашает появляющийся гонец. Тесей ответствует на это следующим монологом: «Для начала ты слово ложно начал, чужестранец, ищущий тираннию здесь, потому что население здесь не управляется мужем, но город свободен. Народ правит через лиц, меняющихся в должности ежегодно, и не дается преимущества богатому, а бедность имеет то же самое» (403–408). Посол Креонта отвечает на это резкой критикой демократического строя, при котором город ὄχλῳ κρατύνεται (411), а Тесей в свою очередь критикует уже не только единовластие, но и олигархию с демократических позиций, далее в самых отрицательных красках изображается образ тиранна (444 сл.) и, наконец, формулируется следующее положение: οὐδὲν τυράννου δυσμενέστερον πόλει («нет ничего пагубнее тиранна для города»; 429). Однако уже в следующей монодии (465–510) роль обвинителя переходит к фиванскому послу. Афины, по его словам, виновны в войне; именно из-за них гибнет Эллада. Πολέμους ἀναιρούμεσθα καὶ τтν ἥσσονα δουλούμεθ' ἄνδρες ἄνδρα καὶ πόλις πόλιν («мы ведем войны и превращаем в рабов человек человека, а город – город»; 493–494). Город по отношению к другому городу совершает то же самое, что человек по отношению к другому человеку. По сути дела, это такая же персонификация города, о какой поставлен вопрос применительно к термину πόλις τύραννος у Фукидида. Более того, этим городом оказываются Афины, провозглашавшие в начале эписодия основы своей необычайной демократии. Возникает полная аналогия с разбираемым замечанием Фукидида.