Не будет больше дома. Не будет Птичьих Земель, мамы, свадьбы, Мела, ничего. Скоро будет ещё страшнее, ещё жарче, и Лисса взмолилась, чтобы Первый Волшебник был к ней милостив и позволил ей задохнуться от дыма раньше, чем огонь доберётся до дома.
Отчаяние и гнев вырвались глухим рыданием. Отчего жизнь была к ней так несправедлива?! Почему именно её нашла эта сумасшедшая старуха? Кому хотела отдать? Если бы что-то было способно её спасти, она бы ухватилась за эту возможность обеими руками, вцепилась бы зубами… Но даже руки не слушались, налитые ватной слабостью от ведьминых зелий. Зато воспоминания, как назло, ярким хороводом плясали в голове. Родной дом, посиделки с подругами у костра, богатое убранство замка, хитроватая улыбка Мела, пушистый кот Алиды, праздники в Птичьих Землях…
Лисса облизала сухие губы. Взгляд упал на что-то светлое, лежащее на полу у стула с её одеждой. Перо Мела! Пересилив себя, Лисса опустила руку и отчаянно потянулась за пером. На лбу выступила испарина, но она стиснула зубы и вытянулась из последних сил. Пальцы царапнули пыльный пол, сомкнулись на белом пере. В груди что-то отозвалось слабой дрожью, будто запела тонкая, туго натянутая струнка. Лисса затаила дыхание, прислушиваясь к полузабытому ощущению. Ну конечно!
Она сжала перо в кулаке, притянув руку к груди, и постаралась сосредоточиться на робком чувстве в груди, мысленно нащупать струну и заставить её откликнуться звонким голосом. Получилось плохо. Силы таяли, иссушая измученное тело и воспалённый разум. Дым уже стоял в комнате горькой завесой, и Лисса зашептала слова старого заговора, всплывшие в памяти.
– Пламя гневное, меня не тронь,
Обойди моё жилище стороной.
Пламя яркое, меня не жги,
Дом мой, пламень, обойди…
Струнка в груди напряглась, прислушиваясь.
– Пламя гневное, меня не тронь…
Струнка зазвенела, как тронутый умелыми руками инструмент, отозвалась на слова заговора. Лисса шептала и шептала, повторяя четыре строчки, запинаясь, срываясь на хрип. Из глаз покатились слёзы: то ли от едкого дыма, то ли от жалости к себе.
Сила в груди налилась, запела. Лисса и не подозревала, что в ней осталось что-то настолько живое. Все её чувства, все её мысли теперь были обращены только к этой тонкой серебряной ниточке, единственному, что могло её спасти. К спящей магии, которой был наделён каждый житель Птичьих Земель.
Лисса не слышала ничего, не видела, не чувствовала запаха дыма, сгущающегося вокруг. Всё её существо сосредоточилось в одной пульсирующей точке, вытянулась в струнку, робко звенящую от слов. Она уже не произносила заговор вслух: шептала одними губами, запинаясь, путая строки. Но струна в груди продолжала звенеть, впитывая последние силы.