Смотри, куда ступаешь, chere.
Я проверяю ступеньки прежде, чем сажусь на них, и смотрю в сторону воды.
Никто не назвал бы низовье Миссисипи красивым, но ночью оно выглядит привлекательнее, чем при ярком дневном свете. Течение реки всегда меня успокаивало. Однако сегодня ночью мне ее плохо видно, потому что над водой нависает плотный и густой туман.
Тишину ночи снова оживляют звуки ветряных колокольчиков. Я перевожу взгляд на соседний дом и замечаю, что теперь там два комплекта, они висят рядом с окном Евы. Не понимаю, как она засыпает при этом звоне.
Через несколько минут я слышу кое-что еще – тихий плач, замираю и вглядываюсь в темноту пристани. Звук повторяется снова; сдавленное рыдание, окутанное одеялом тумана. Густой, влажный воздух играет со мной, искажая звук. Кажется, будто он доносится из определенного места, но в то же время звучит отовсюду.
Вскоре все прекращается.
Я задерживаю дыхание, чтобы точно услышать, когда звук возобновится. И на этот раз в нем есть что-то знакомое. Я встаю, делаю несколько шагов по дощатому настилу, и меня тотчас окружает удушающий туман.
Я медленно поворачиваюсь вокруг себя.
– Элора? – шепчу я.
Плач прекращается. Кто-то тихо стонет.
– Элора? – снова повторяю я. Слышится долгое сопение, но плача больше нет. – Это ты, Элора? Это я, Грей.
А затем раздается резкий голос, словно сквозь тьму протягивается костлявая рука.
– Грей?
Мое сердце уходит в пятки, когда я замечаю призрачное свечение блуждающего шара. Фифолет, подсказывает мне интуиция. Но затем я понимаю, что это просто свет от фонарного столба на пристани. Еще одно долгое сопение, и я, следуя за этим звуком, огибаю ряды деревянных ящиков. И там нахожу ее. Мокрую, дрожащую и смотрящую на меня снизу вверх немигающими глазами.
Только это не Элора.
Очень светлые волосы, поблескивающие от капелек тумана, и бледно-голубые глаза.
– Ева?
Она закрывает лицо руками и молчит.
Я опускаюсь рядом с ней на колени.
– Ты в порядке? Тебе больно?
У нее стучат зубы, а тело ее сотрясает дрожь.
– Нет, – шепчет она, и я не понимаю, на какой из моих вопросов она отвечает.
– Что случилось, Ева? – Я пытаюсь обнять ее, но она меня отталкивает. – Что ты здесь делаешь?
Лицо у нее неживое, словно на него надели маску с чертами Евы.
– Ева, объясни, что происходит.
Она неловко вскакивает и пятится от меня.
– Все в порядке, Грей. Клянусь. Просто оставь меня в покое. – В ее голосе отчаяние. – Пожалуйста.
Ева может проследить свою родословную вплоть до девушек-каскетниц, первых француженок, посланных сюда, чтобы заселить недавно основанный Новый Орлеан. Они приехали полуголодные, грязные, больные и сошли с корабля, неся с собой сундучки в форме шкатулок, в которых лежали их вещи. Мужчины на пристани были потрясены их жутким видом. «Девчонки с каскетками», – шептали они. Девушек приняли за вампирш.