Харт докуривает сигарету и тушит ее каблуком сапога.
– Из-за чего?
Я пожимаю плечами:
– Так сразу и не скажешь… Из-за того, что Элора хотела уехать отсюда, а я, наоборот, вернуться. Да много из-за чего. – Я смотрю на сигаретный дым, который висит в неподвижном послеполуденном воздухе. Мне хочется подобно этому дыму уплыть вдаль. – К этому все шло. У Элоры возникло ощущение, словно она задыхается, ее душит это место, моя дружба. – Теперь Харт внимательно смотрит на меня. – А я не очень-то хорошо это восприняла.
«Я не могу быть только твоей, Грей! Господи, нам ведь уже не шесть лет. Мне нужно нечто большее. Да и тебе, уверена, тоже».
– Она постоянно куда-то убегала, лгала мне, отстранялась. – Я делаю глубокий вдох. – Вот почему я думаю, что Кейс прав, возможно, был кто-то еще. Какая-то тайная любовь, потому что отношения между нами изменились. – Я наконец с кем-то поделилась, так долго держала в себе, опасаясь, что если произнесу вслух, то это станет правдой. – Элора уже не любила меня так, как раньше.
Харт вздыхает, он убирает влажные кудри со лба, но непослушные пряди опять падают обратно.
– Она все равно любила тебя, Грей. Что бы там ни происходило между вами прошлым летом, Элора любила тебя больше, чем кого-либо. Я это знаю точно.
Харт поднимается, но я хватаю его за руку, останавливая.
– Ринн кое-что сказала мне вчера вечером. Это глупо, но… – Я чувствую, как мое лицо заливается краской. Это глупо. Мне не следовало вообще об этом заговаривать, но теперь Харт пристально смотрит на меня. – Она сказала, что видела, как до Элоры добрался ругару.
– Ты ведь в это не веришь, правда?
– Разумеется, нет. Но…
– Это же Ринн!
– Да, однако она что-то видела.
– Грейси, а если Ринн даже не выходила из дома в ту ночь? Она небось рассказала тебе одну из своих баек. – Харт засмеялся, только вот его глаза не улыбались. – Сделай мне одолжение, Печенька, и все-таки посиди дома сегодня вечером. – Он поворачивается и шагает прочь по дощатому настилу. – Ругару или нет, а я не хочу, чтобы ты гуляла тут в темноте.
Когда Харт уходит, единственное, о чем я могу думать, это о прохладе кондиционера, но на ступеньках магазина меня ждет Ева, она опять следила за нами.
За нами с Хартом.
Дует легкий ветерок, и я поднимаю лицо ему навстречу. Звон колокольчиков пронзает удушающую послеполуденную жару. Теперь с выступа крыши, прямо напротив окна спальни Евы свисают уже три самодельных творения. Самое новое сделано из старого столового серебра. Вилки и ложки звякают о цветные кусочки отполированного рекой стекла.