Замолчал, не было слов. Наконец выдавил:
— Как-то неправильно всё. Непривычно. Так и чувствуется, что должен быть подвох.
— Вот потому и сам, дядюшка, — улыбнулся я. — Любой мой контроль и инструкции — сигнал для тебя: «Вот он, тот самый подвох! Вот именно тут он точно есть!». Сам, сеньор виконт. Только сам! Не хочешь — пошлю туда другого. Просто свой, родной человек на этом месте для меня… Спокойнее.
— Мир! — Дядюшка Алехандро поднялся, подошёл и протянул руку. — Рикардо, я, виконт Атараиско, обещаю тебе, что буду исполнять твою волю, как вассал, и подчиняться в бою. Не буду мешать выполнять тебе программу по реформам в графстве и в Лимессии, и на вверенной территории буду помогать всем, что в моих силах, и бог свидетель этим словам. Я… Принимаю пост легата-пропретора Лимессии. — Поклон, кулак к сердцу.
Теперь поднялся в ответ и я.
— Я, Рикардо сто семнадцатый граф Пуэбло обещаю тебе сделать всё от меня зависящее для расчистки болот в устье Белой, организации там русла для прохода лодий и строительства запирающей крепости под названием «Жемчужная гавань». И буду всеми силами отстаивать присвоение тебе титула потомственного графа, владетеля этих мест. И бог свидетель моим словам. — Кулак к сердцу, и поклон.
— Тогда с богом. — Дядюшка облегчённо выдохнул. — Пойду готовиться к отъезду. Чего тянуть — набег вот-вот, у меня мало времени.
* * *
Дядюшка уехал раноутром на следующий день. Спешным галопом — действительно, у него критически мало времени. Но вечер мы потратили на то, что я объяснял ему тактику работы баталий в чистом поле. И не ему одному — собрал вокруг костра аншлаг, на котором в партере были только бароны, Вольдемар с Йориком, да несколько участвующих в игре бойцов.
— Вот именно, это не простое требование, не блажь, — вещал я. Шашлык сожрали, луна встала, ночь вступила в полные права, а мы всё не могли разойтись. — То, что я ругал каждого за произнесённое слово — не прихоть, а необходимость.
— Но насколько знаю, все пехотные части всегда издают боевой клич, чтоб подбодрить себя. — Это Тит Весёлый. — Войско должно накачать себя эмоциями, впасть в состояние бесстрашия перед рывком к врагу. Как же так, вашсиятельство?
— Вот так, Тит, — развёл я руками. — Вот так. Иначе не получится. У современного командира есть всего одна возможность управлять ходом боя — крикнуть: «Парни, вперёд!». И всё, больше от него ничего не зависит. Тогда как у командира будущего и прошлого вариантов — выше крыши. И перестроиться на ходу, и, как вы видели, организовать стрельбу из арбалетов из-за спин. Или, как вариант, сделать коридоры, пропустив стрелков вперёд, потом дать им через коридоры уйти назад и снова сомкнуть строй. И чтобы его услышали — нужна тишина. И — большое количество командиров рот по ходу построения. Причём, сеньоры, поймите правильно, почему именно так и никак иначе. Командовать должен кто-то один. Любое слово, сказанное кем-то посторонним, будет в горячке боя ретранслировано далее по строю. Например, стоит когорта, ждёт атаки. И какое-то мурло в середине строя, из рядовых, кричит: «Вперёд!». Или: «Земля!». Командиры слышат и транслируют следующей роте. И вся когорта теряет строй… И враг вламывается в ряды, под ахуй главнокомадующего, который никаких таких приказов не отдавал. Из-за длинного языка кого-то из рядовых бойцов, мать его так, гибнут все. Потому надо вбивать в подкорку — молчать! Стоять и молчать в тряпочку!