Роман получился бурный. У Ричи от гормонов сносило крышу. И что не девочка до него была, Ричи не волновало — тут земля такая, граница. Под смертью ходим. Ни мои родители, ни бароны, ни другие местные благородные особо этим не заморачиваются, в отличие от корневых территорий королевства. И простыни, как там, после брачной ночи у нас вывешивать не принято. А потому роман заиграл не красками похоти, а самыми что ни на есть матримониальными, чего мои родители допустить не хотели, ибо имели на единственного сына и наследника виды. И батя, сволочь такая, не смог сделать ничего лучше, чем выдать юную прелестницу замуж за сына своего друга, удаляя её из замка под надзор очень доверенного цербера. Причём, как и Астрид, поиск и сам процесс сватовства произошёл молниеносно (Чёрная Молния, блеять), и, подозреваю, как и сестру, девочку отец отдал с дисконтом. В смысле был договорняк с тогдашним бароном Рохасом, который получил что-то приятное от отца, как и родители девочки, и за дисконт платил граф, хотя свадьба между детьми баронов. Рохасам «ништяки» были нужны для оправдания, так как уже всё графство было в курсе влюблённости юной Хелены в виконта, а виконта в неё, и их плотской связи. Чтобы все видели, это — для восстановления репутации. Ну а предки Хелены просто были рады, что избавились от головняка, что подкинула доча. Ибо виконту обычно присматривают партию из более высокой лиги, это актив союза между провинциями, не стоит разменивать его на брак с дочерью вассала внутри графства. Грубо говоря, бароны понимали, что не стоит «колхозникам» рамсы путать и не препятствовали.
Такого звездеца в жизни Ричи не было ни до, ни после. Может и озлобился он так, что давил детей и насиловал горожанок, из-за поступка отца. Не хочу оправдывать этого упыря, но тем не менее, с тех пор он неровно дышал ко всем блонди, в том числе к Анабель.
Этот Серхио — муж моей Хелены. МОЕЙ, блядь, я не могу ничего с этим поделать — Рикардо внутри меня, и он зло и неровно дышит к этому сеньору. Но мне надо налаживать с ним отношения, потому, что это один из восьми баронов, которые не примкнули к лагерю оппозиции моего графства. Соотношение пятнадцать к восьми как-то не очень вдохновляет, мне важен каждый союзник. А значит, придётся душить Рикардо и улыбаться, строя с вассалами доверительные отношения.
— Прошу, сеньоры, присаживайтесь. — Я сел на своё место. Напротив — грузный Рохас, как самый авторитетный в троице, слева и справа Алонсо и Рамос.
— Рикардо, пожалуйста, объясни, что происходит и что ты задумал? — начал Рохас, кипя, но стараясь держать дружественный тон. Его коллеги молчали, мои «пристяжные» тоже. Я тоже не спешил, пронзал баронов взглядом одного за другим. Наконец, выговорил: