— Ох, Витенька… Во что же ты вляпался?
Вопрос был риторическим.
— Будь на связи, — попросил Серебров. — И не убивай никого до субботы. Сделай милость.
Переступив через мёртвого мага, я достал телефон и сверился с ругл-картой. Так и есть, дом стоит на восточной окраине Выборга. Это заброшенная много лет назад усадьба, подлежащая сносу. До ближайшего арочного портала пилить и пилить…
Я бы отсюда не выбрался.
Череда мрачных комнат с прогнившими кое-где досками и хрустящим под подошвами битым стеклом. Просторный холл, лестница на второй этаж. Мусор, дохлые кошки, затхлость.
Выхожу на крыльцо.
И понимаю, что вокруг простирается запущенный сад. Желтеющие кроны деревьев, бурьян по пояс, обломки старого пианино, две необъятных колонны. Чёрная линия забора, над которым виднеются матово-белые шары уличных фонарей.
— Ваше сиятельство!
Из полумрака выступила очередная безликая фигура.
— Добрый вечер, — поздоровался я.
Силуэт превратился в Дамира.
— Артур попросил забросить тебя в Магикум.
Второй человек, выступивший из темноты, предпочитал обходиться без титулов и подобострастных обращений. Повидавший жизнь ветеран, для которого родовитые ушлёпки, вроде меня — пыль под ногами.
Портальщик.
Друг Сереброва, насколько я понимаю.
— Есть такое, — ответил я.
— Куда именно хочешь попасть?
Раздумывал я недолго. Любое место за пределами моего корпуса не годится — общага уже закрыта. Крышу отсекаем, поскольку там случился нездоровый движ. Остаётся рекреация двенадцатого этажа.
Выслушав меня, ветеран кивнул.
— Добро.
И передо мной начала твориться подлинная магия.
Мужик широко развёл руки. Я увидел, как его пальцы засветились красным. Пространство наполнилось едва уловимым шелестом. С пальцев сорвались полупрозрачные нити, метнулись в одну точку, расположенную на уровне груди волшебника и очертили призрачный овал. Через пару секунд овал превратился в полноценную линзу. Налетевший порыв ветра шевельнул мои волосы.
— Не медли, — сказал портальщик.
Перемещаюсь в Академию.
День начался хреново.
С турецкого языка.
Выбор у меня, признаться, был невелик. Китайский и японский — ещё хуже. Поэтому с утра пораньше я отметил галочкой в кабинете нужный предмет. Система автоматически скорректировала расписание.
Радует, что мой предшественник изучал эту мерзость в хоумскульном формате.
Администрация придерживалась золотого правила: иностранный язык должен вести его носитель. Нашего преподавателя звали Баран Кочем. Имя вызвало смешки в аудитории, но учитель терпеливо объяснил, что в переводе с турецкого оно означает «вождь». А вот фамилия то самое и означает. Так что мы за глаза стали называть этого чувака Баран Баранычем.