Ничего этого теперь не будет.
И даже петтинга с Кариной не будет…
Он покатал внутри спальника оставшиеся патроны. Он же ничего не делал! Он не давал этой дуре никаких таблеток! Когда?! Ну, вытряхнул их из блистера по пьяни, может быть, даже растолок, но давать — нет! Не было этого… Она умерла от чего-то другого, от другого!
У патронов были скользкие бока. Не маслянистые, а именно скользкие и жирные, какими бывают некоторые виды пластика. Они глухо перестукивались под плотной тканью: «Докажи, докажи, до-ка-жи!»
Виктор вздохнул, кое-как натянул ветровку, бумажник с водительским удостоверением положил во внутренний карман. Сначала нужно еще добраться до мест, где тебя станут слушать. Слушать и разбираться. Где можно подключить связи, позвонить, заплатить, в конце концов… Пока снаружи только тараканий царь с мертвой возлюбленной на руках под деревом Истины и испуганная девчонка-художница с бурным воображением.
Но выходить надо…
Солнечный зайчик сидел на капоте «Нивы», пуская слепящие лучики. Сергачев, держа карабин наперевес, осторожно обошел машину спереди, вытягивая шею. Вика лежала там же и в той же позе, только голова запрокинута: ну да, он же ей вентиляцию, наверное… Смятым комком поодаль валялась сумка, разноцветным конфетти разбросаны коробочки с лекарствами, пакеты, бинты. Резиновый жгут свернулся дохлой змеей прямо на камнях, нагретых солнцем. Степан сидел на коленях рядом с трупом и таращился на свои руки. Оксана сгорбилась в сторонке и беззвучно плакала.
Воздух тек в легкие, густой, как сметана. Сергачев навалился грудью, ноги не гнулись, под подошвой хрустнуло. Степан поднял голову.
— Что, Витя, надумал-таки пострелять?
Узкогубый рот перекосило, словно топором рубанули. Оксана охнула.
— Послушай, послушай, — заговорил Сергачев. — Я ей ничего не давал, понял?! Понятия не имею, что там с ней случилось…
— Конечно, — отозвался Степан, отводя руку за спину и кренясь, — Ну, разумеется…
— Мы должны ехать в город, сейчас же… Там разберутся…
— Нуда…
Он что-то взял там, за спиной. Звук скребущего по камням металла насторожил Сергачева, и нож на поясе — в чехле камуфляжной окраски, — притягивал взгляд. Щипало заплывшие глаза, вспотели ладони, карабин в руках сделался скользким, и мокрый палец все никак не мог толком упереться в планку предохранителя.
— Мы поедем, — Степан поднялся на одно колено, — Только сначала…
В опущенной руке Виктор увидел лопатку, ту самую, которую зачем-то взяла Вика перед тем, как…
— … ты отдашь мне оружие, — закончил Степан и встал.
Он двинулся в обход Вики прямо на Виктора.