Оксана всхлипнула:
— Зачем он…
— Не думай об этом…
Она едва не рассмеялась. Думать!? Разве она может думать?! Она поехала на пленэр с подружкой и двумя взрослыми людьми. Не случайными, не гопниками — знакомыми врачами областной больницы. А теперь лежит на берегу с простреленным боком, а Вика умерла. Виктор что-то сделал, и она умерла, а потом…
— Я боюсь…
— Это не поможет…
— Но я не хочу одна! Ты…
— Нет, я не могу. Я ее не оставлю… здесь, а лодка мала…
Степан помолчал немного.
— У меня бедро разворочено, — сказал он глухо, — Очевидно, трещина в кости и перебита артерия. Ослаблю ремень — умру в течение нескольких минут. Не буду ослаблять хоть чуть-чуть каждый час, полтора — начнется некроз тканей. Впрочем, угроза сепсиса остается в любом случае. Нужна экстренная помощь в стационаре… Хочешь плыть в перегруженной надувной лодке с трупом и почти мертвецом, что очень скоро станет заходиться в бреду?.. Я себя наколол всякой всячиной, конечно, но…
Степан сдавленно хохотнул и закашлялся.
— Много очков мне это не добавило, — сказал он, отплевавшись, — И хватит болтать! Лодка сама не накачается…
* * *
Он не стал ждать, пока надувнушка скроется за поворотом. Слишком долго. Времени почти не осталось. Быстро сорвал с себя рубаху. На внутренней стороне предплечьев, у локтей — фиолетовые пятна. Степан смял багрово-синий трицепс, сразу под рукавом майки, подождал, пока не выступит бледным, белокожим, — усилие выдавливало мертвую кровь из сосудов, — отпустил. Пять часов Вика лежит на спине, руки вытянуты вдоль тела. На лопатках, ягодицах, задней поверхности бедер у нее — то же самое.
Сумерки густели, словно в воздухе разливали чернила. Ветерок трепал тенты на палатках. Взрытая колея от колес Нивы огибала лагерь двойным рвом и тонула в густой тени раньше, чем ныряла в заводь. Странно, что Виктор угадал брод…
Степан перевалился на живот и пополз к Вике.
Мертвая кровь свинцовой дробью колыхалась в локтях, правое колено бороздило гравий, левый ботинок вытянутой ноги вспахивал берег. Ферменты выгрызали клеточные мембраны, жидкости тянуло к земле. Ньютон был счастливый дядька, ему только яблоко на голову упало. Закона, по которому живое уподобляется мертвому, он не открыл…
Мысли путались. Если это вообще мысли. Аутолиз идет полным ходом. Клетки мозга, содержащего много воды, разрушаются в первую очередь. Печень тоже, но с эти он как-нибудь смирится. Моргать стало тяжело, занемела челюсть и плохо крутится шея. Филаментные белки застывают в одном положении. Черт, роговица сохнет… Он ощупывал камни перед собой почти вслепую. Пальцы натыкались на коробочки бесполезных лекарств, шуршащие упаковки, тугие валики стерильных бинтов и отбрасывали…