Мы с участковым болтали, а из окон на нас смотрели соседи. Молчаливые, внимательные. Я старался не показывать вида, что замечаю их силуэты.
— Будто никто не работает, — сказал мне участковый после короткой беседы. На вид ему было не больше двадцати пяти, приветливые голубые глаза смотрели весело и с легкой хитринкой. — Все по домам сидят, едритые колобахи. Никто ничего не видел, не знает. Лишь смотрят. У меня, клянусь, в груди екает от этих взглядов. Жуть какая-то, а не подъезд. Вроде не так раньше было. Ты сам-то здесь обитаешь?
Я кивнул. Он внимательно посмотрел мне в глаза и хмыкнул:
— Порядочный, раз не сталкивались. Я-то всех шумных тут уже повидал. И теперь, смотрю, все смирные стали. Молчаливые. Хорошо, конечно, что не дебоширят, как раньше, а все равно жутковато.
— Она часто ссорилась с дворником, — мой взгляд упал на кобуру участкового. — Савельева. Что-то они не поделили.
— Да? И что?
— Не знаю, что-то там, за гаражами, — идея вывести представителя закона на будку показалась мне интересной.
— Да? — опять повторил он. Глянул в сторону гаражей. — Ну, пойдем, посмотрим, что они, колобахи, могли не поделить.
Я шел следом, едва сдерживаясь оттого, чтобы не подгонять неторопливого участкового. Мне страшно хотелось рассказать про исколотых, про дерево в будке, про кошачьи головы в ветвях, про людей на улице ночью. Про что-то в густой траве.
Но скажи я хоть слово — он наверняка бы озаботился вызовом «неотложки». Поэтому я молчал. Молчал, когда участковый свернул за гараж. Молчал, когда Бык без лишних слов ударил удивленного полицейского ледорубом в голову, и та с жутким хрустом и хлюпаньем раскололась надвое. Кровь брызнула в лицо «исколотому», труп участкового упал на землю и его ноги заплясали в агонии, а я в тот же миг рванулся к кобуре. Схватил пистолет, дернул его на себя и оторвал оружие вместе с цепочкой и хлястиком на штанах. Отбежал прочь от окровавленного Быка, который нарочито медленно стряхнул серо-красную кашу с лезвия ледоруба.
Мне хотелось заорать так громко, как не способен кричать человек. Я обернулся, в поисках прохожих, и увидел уже знакомую собачницу с овчаркой. Но она и ее пес безучастно смотрели на труп полицейского, словно на земле развалилась куча мусора, а не человек.
Из окон дома на меня пялились люди. В каждом проеме, со второго по шестой этаж, стояли женщины и мужчины, старики и подростки, и все они следили за мною. Все как один.
Палец сам щелкнул предохранителем «Макарова» Я передернул затвор, поднял оружие и направил ствол в грудь Быка. В глазах того появилось удивление.