Но это также означает, что ни один художник, даже Моцарт, никогда не создает произведения искусства совсем без усилий. Необычайно высокая степень слияния потока его фантазии с внутренним законом его материала, поразительная легкость, с которой ему на ум приходили длинные потоки тональных форм и образов, чья новаторская изобретательность и богатство идей сочетались как бы сами собой с имманентной логикой их формального качества, вовсе не всегда освобождали Моцарта от усилий по проверке и переработке сделанного под присмотром совести. Ведь говорят же, что однажды, в конце жизни, он заметил, что ему легче сочинять, чем не сочинять[34]. Это показательное заявление, и многое говорит в пользу его подлинности. На первый взгляд может сложиться впечатление, что это слова любимца богов. Только при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что перед нами исполненное боли высказывание много страдавшего человека[35]'.
Возможно, это краткое упоминание о структурах личности, которые действовали в таком удивительном человеке, как Моцарт, и не только в нем, немного поможет нам перестать считать чем-то само собой разумеющимся привычные разговоры о Моцарте-человеке и Моцарте-художнике словно о двоих разных людях. В прошлом люди пытались идеализировать Моцарта-человека, чтобы он соответствовал предвзятому идеальному образу гения. Сегодня люди иногда склонны относиться к Моцарту-художнику как к некоему сверхчеловеку, а к Моцарту-человеку — с тихим презрением. Такой оценки он не заслуживает. Не в последнюю очередь она основана на упомянутом выше представлении, будто его музыкальные способности были унаследованным природным даром, никак не связанным с остальными качествами его личности. Чтобы исправить такие представления, полезно напомнить о том, насколько обширные познания о музыке и насколько высокоразвитая совесть были неотъемлемыми составляющими его творчества. Многие стереотипные высказывания, которые можно встретить в этом контексте, фразы типа «Моцарт просто не мог сфальшивить», закрепляют идею о том, что художественная совесть является одной из врожденных функций людей, включая Моцарта. Но совесть, в какой бы конкретной форме она ни проявлялась, не является врожденной ни для кого. В конституции человека заложен, самое большее, потенциал для формирования совести. Этот потенциал активируется и трансформируется в конкретную сущность в процессе совместной жизни человека с другими людьми. Индивидуальная совесть специфична для того общества, в котором существует индивид. Это видно по художественной совести Моцарта, по его настроенности на такую своеобразную музыку, как музыка придворного общества.