(«Реальностью Мухаммеда»).
Джили, в своем классическом суфийском труде «Совершенный человек», объясняет, как эта реальность воплощается среди людей. Он пытается описать наиболее важный фактор, показывая многогранность того, что мы считаем человеческой индивидуальностью. Мухаммед, например, в переводе с арабского означает Хвалимый. Другое имя, в действительности являющееся описанием одной из его функций, переводится как «Отец аль-Касима». Имя «Абдаллах» означает буквально – «Раб Бога». Имена выражают качества или функции. Воплощение является второстепенным фактором: «Его называют по-разному, каждая эпоха дает ему имя, соответствующее той форме, в которой он появляется в это время… Когда в нем видят
Мухаммеда, он – Мухаммед, когда же его видят в другой форме, он принимает имя этой формы».
Это не теория перевоплощения, каким бы ни было сходство между этими двумя концепциями. Сущностная реальность, активизирующая человека, которого зовут Мухаммед или как-нибудь по-другому, должна называться каким-то именем в соответствии с требованием окружения. Суфии считают, что те, кто отождествили эту суфийскую идею с доктриной Плотина о Логосе, подходили с исторических позиций к объективной реальности. Суфии не скопировали учение о Логосе, хотя доктрина Логоса и Реальность Мухаммеда имеют общий источник. В конечном итоге информацию об этом, как и обо всем остальном, суфий черпает непосредственно из своего личного опыта, а не из литературных источников, представляющих собой одну из манифестаций подобного опыта. Суфии упорно избегают ловушек исторического подхода к тем или иным вопросам, поскольку люди, угодившие в эту ловушку, предполагают, что не существует никакого внутреннего источника знания и вынуждены полагаться на литературу и внешнее вдохновение. Справедливости ради, следует отметить, что некоторые западные исследователи суфизма, подчеркивая сходство тех или иных внешних деталей, терминологии или совпадение дат, предупреждали не спешить с выводом, будто это само по себе доказывает факт передачи сущностных идей.
Ибн аль-Араби приводил в замешательство ученых, потому что был конформистом в религии, как его называли в исламе, оставаясь при этом эзотериком во внутренней жизни. Как и все суфии, он утверждал, что между любой формальной религией и внутренним пониманием этой религии существует последовательная, постоянная и вполне приемлемая взаимосвязь, ведущая к озарению человека. Естественно, что теологи не могли согласиться с этими идеями, ибо их собственный авторитет покоился на более или менее статичных факторах, историческом материале и использовании логической аргументации.