Она не хотела колоться, правда, она обещала, но это было другое. Ее заставили это сделать, и винить ей себя было не за что.
Сегодня ее волновал совсем другой вопрос. Они велели ей позвонить, если девочка проявится. А она никак не решалась взять телефонную трубку и набрать номер телефона, который они записали в ее органайзер. Если я позвоню, они убьют ее, подумала она. И сразу пришла следующая мысль — если не позвоню, они убьют МЕНЯ. И она решилась, сняла с тумбочки телефонную трубку и дрожащими пальцами набрала номер.
Утром я проснулась отдохнувшая и бодрая. От ночных страхов не осталось и следа. План действий представлялся мне логичным и ясным. Работая в операционном блоке, я смогу незаметно перемещаться по всем пяти операционным практически во время всего рабочего дня, а значит, у меня есть шанс заметить что-то подозрительное.
Операции по пересадке органов непременно будут зафиксированы в больничном операционном списке, который вывешивается на стене оперблока каждую неделю. Для проведения подобных операций требуется шовный материал, стерильные хирургические инструменты, лекарства для проведения наркоза, операционное белье. Все это не может быть спрятано, а значит, останутся улики.
Возможность встретить кого-то из знакомых в стенах больницы меня не пугала — при больнице находилось собственное медицинское училище, где, как правило, учились те, кто жил до этого в районах нашей области, выпускников моего училища здесь определенно не было.
Старшая операционная медсестра даже не удостоила меня взглядом, сказав, что я пришла сегодня поздно, и в оперблоке сегодня уже не нужна.
— Начнешь там завтра, а сегодня иди в экстренное отделение, помоги там. Да, зайди к сестре-хозяйке за одеждой и инвентарем — сказала она, не отнимая глаз от экрана компьютера, на котором высвечивалась какая-то накладная.
Через полчаса, с трудом напялив на себя стираную выцветшую одежду, которая когда-то имела приветливый зеленый цвет, а сейчас напоминала серо-бурую «варенку» с подозрительными пятнами на куртке, я натянула до ушей зеленую шапочку и нацепила на лицо одноразовую маску, взяла в руки ведро и швабру, и приступила к своим обязанностям. Для начала мне поручили вымыть коридор в отделении экстренной хирургии. На полу в коридоре лежал новый линолеум, сохранивший первозданный резиновый запах, стены были покрашены бежевой краской, на подоконниках стояли горшочки с чахлыми цветами.
Больных в коридоре было немного — сюда поступали со всей области те, кому требовалось проведение сложных операций, технически сложновыполнимых в условиях районных больниц. Человек пять или шесть, бережно держась за животы, медленно тянулись к окну раздатки столовой, куда только что провезли тележку с большой кастрюлей, полной манной каши и тремя чайниками, от которых слабо пахло кофе с молоком.