Хирург стоял над распростертым на операционном столе телом. Круглая операционная лампа освещала ярко вскрытую грудную клетку. Голова человека, лежащего перед ним, была запрокинута, руки раскинуты в стороны, поэтому казалось, что пациент распят. Из горла к наркозному аппарату шла прозрачная трубка, аппарат ритмично работал, подавая наркозную смесь в легкие человека, лежащего на операционном столе, а тихий ритмичный писк сердечного монитора, фиксирующий сокращения сердечной мышцы, подтверждал, что больной еще жив. Операционная рана краснела посреди голубых стерильных простыней, закрывавших пациента. Сегодня предстояла сложная операция — пересадка печени. Ассистенты уже закончили выполнять начальный этап операции, Хирургу предстояло сделать самое главное, но он все медлил. Кто-то наблюдавший за ним мог подумать, что он молится или пытается справиться с волнением, но это было не так. Исход операции его волновал мало, любой результат — всего лишь результат.
Больные давно стали для Хирурга материалом, из которого подобно скульптору лепил обстоятельства своей жизни: ступени головокружительной карьеры, высокий доход, новейшие научные разработки.
Сегодня Хирург запланировал немного изменить привычный ход операции. Если все пройдет, как надо, это будет новое слово в науке. Если больной не выживет, в следующий раз надо будет сделать по-другому… Рано или поздно, верное решение будет найдено, и это будет его триумф! Наконец, решившись, Хирург взял в правую руку скальпель, который протягивала ему операционная сестра, и сделал решающий надрез.
Утром я внезапно поняла, что лето закончилось. И дело не в том, что утренний город пропитали характерные для осени ароматы — сладковатый приторный запах осенних флоксов и горьковатый дымок сгорающей листвы, а в остром щемящем чувстве одиночества, которое наваливалось на меня именно осенью.
Торопиться было некуда, поскольку до начала моего дежурства было еще полчаса, а идти до больницы мне предстояло еще от силы минут пять. Улица была совершенно пуста, казалось, что город вымер. Утро после Апокалипсиса, подумала я. Ни людей, ни животных, только солнце, робко выглядывающее из-за крыш многоэтажек.
Пронзительный вой сирены Скорой помощи вернул меня к действительности. Скорая пронеслась на всех парах мимо меня и повернула во двор больницы. Я очнулась от грустных мыслей и прибавила шаг.
— Привет, Лиса! Как дышишь? — приветствовал меня Дима, санитар приемного покоя, куривший на крыльце.
— Нормуль. Кого привезли?
— Парашютиста…
— ?!!