На мгновение все, казалось, превратилось в замедленную съемку. Затем воздух вокруг меня разорвался от быстро движущегося металла, когда аргентинцы, казалось, сменили прицел и сосредоточили основную часть своего огня на нижней части дымового следа. Стержни красных трассирующих пуль прорезали свой путь ко мне сквозь ночь. Камни вокруг меня внезапно начали шипеть от попадающих пуль и осколков кварцита, когда пригнулся под своим импровизированным бруствером.
Шум был ужасающим, и мой мир сомкнулся вокруг меня. Я впивался в него глазами, в яростной попытке стать как можно меньше. Бесконечный поток пуль жужжал надо мной и вокруг меня, как рой разъяренных пчел, когда пули врезались в скалу и рикошетили справа и слева от меня. Я не мог быть уверен, но аргентинцы, вероятно, стреляли только из своих штурмовых винтовок. Если бы у них был пулемет, огонь мог бы быть более плотным и смертоносным. Но даже расколотый осколок камня причинил бы ужасный ущерб, если бы он попал в мягкую плоть. Я молился, мое затруднительное положение обнажало мою смертность, и задавался вопросом, сколько это еще может продолжаться.
А потом все внезапно закончилось. Огонь в низине начал затихать. Снизу послышались новые крики, в основном на испанском. Противник отходил, пользуясь покровом темноты, чтобы разорвать контакт и скрыться. Я рискнул выглянуть за край скалы. Осветительная ракета погасла, и на каменный ручей вернулась тьма. Раздался одиночный выстрел и прозвучало последнее короткое стаккато пулемета, когда аргентинцы отступили в ночь. Контакт, вероятно, длился всего десять-пятнадцать минут, хотя казалось, что он продолжался несколько часов. Действия начались одновременно обе сторонами, но неожиданность в сочетании со скоростью и агрессией помогли выиграть перестрелку.
На низину опустилась тишина. Она была нарушена движением среди скал и криками на английском языке, когда Воздушный отряд перестраивался и командир проводил перекличку, чтобы проверить, есть ли какие-нибудь потери и раздавая указания. Парни отреагировали на команду отступить к гребню и доложили, что с ними все в порядке. Однако двух не было.
— Баш, ты ОК?
— Да, ОК, босс.
— Динджер, ты ОК?
— Да, все в порядке, босс.
— Дикки, ты в порядке?
Нет ответа.
— Черт, Баш, подойди к Дикки и проверь, все ли с ним в порядке. Всем остальным, ждем Баша, а затем приготовьтесь отступить на гребень.
Раненые в результате перестрелки были доставлены обратно в наше расположение, поскольку минометная позиция была также назначена в качестве пункта первой помощи для эскадрона. Первым, сильно прихрамывая, прибыл парень по имени Эл Роджерс, ему помогал другой боец. Задняя часть одной из его ног была повреждена каменными осколками. Мы его уложили и я потянулся за патрульной аптечкой. Мы начали обрабатывать его раны, когда подошел Дикки Палмер, которого наполовину несли двое парней. Ему было больно и выглядел он плохо. Навыки, отточенные в отделении травматологии Национальной службы здравоохранения дали о себе знать, и мы сразу же сосредоточили на нем свое внимание.