— Это все? — удивился Константин. — Тебе не нужен порошок из крови девственниц, опилки Артала, пыльца феи?
— Не поверишь, но нет. Пока мне нужны эти книги. Остальное я куплю, когда буду знать, что мне нужно. Ты же не покупаешь запчасти к двигателю, не зная, что сломано? Пошли к Гнусу, Осип сказал, что у этой жадной, склочной сволочи есть то, что мне надо.
Воронцов вздохнул, предвидя крупные траты. Не ошибся. Лавка располагалась через площадь, почти напротив. Выглядела она богато. Витрина, на которой лежала парочка фолиантов, чистый, ярко освещенный зал с аккуратными стеллажами. Да, Осип проигрывал в вопросах рекламы и маркетинга, и выживал исключительно за счет низких цен. Что ж, Гнус соответствовал прозвищу — невысокий, сутулый человек с широким ртом, длинным носом и плешью. Константин порылся в памяти и вытащил оттуда образ Гринча, который украл Рождество.
Лада решительно направилась к владельцу лавки, Воронцов же начал обходит прилавки. Да уж, выбор тут был гораздо богаче — и чудец для зачарования и нанесения рун, и заготовки для посохов из разного дерева. Почему заготовки? Потому что ведун изготавливает посох для себя сам, индивидуально. И части проклятых — кости, перья, толченое сердце арга, по золотому за пятьдесят грамм. И много чего еще очень интересного.
Константин скосил глаза, на прилавке появилась внушительная книга, не «Большая советская энциклопедия», конечно, но все равно серьезный фолиант.
— Сколько!? — возмутилась Лада.
— Двадцать золотом и без торга. Хотя если ты, красавица, согласишься провести со мной ночь, я скину пару монет.
Вмешаться Константин не успел, он хотел просто двинуть урода по морде, но Калинина его опередила. Она стремительно выкинула вперед руку, ухватив обнаглевшего торгаша за остатки волос, и с силой приложила модой о прилавок. Затем повторила еще разок. После чего не очень умело вытащила из кобуры на бедре «Монарха» и уперла ствол тому между глаз.
— Назови мне хоть одну причину, не нажимать на курок, — процедила она.
— Спусковой крючок, — автоматически поправил Константин, но Лада посмотрела на него взглядом, полным такой ярости, что он предпочел заткнуться.
— Я прошу прощения, — боясь поднять руку, чтобы вытереть кровь, текущую на дорогой камзол из сломанного носа, пролепетал Гнус.
Странно, мир очень жесткий, неужели его впервые ставят на место? Или, похоже, у него подвязки в местной власти, и не хилые, если ему рожу в первый раз рихтуют с таким-то характером.
— Как я могу исправить возникшее недоразумение? — лепетал унижено торгаш, но глаза его были мстительными, такие люди ничего не забывают и не прощают.