– Глеб, ты где?
– Я здесь, моя прелесть. Ты уже выспалась?
– Да, я встаю.
Она стояла уже на крыльце, одергивая майку на бретельках.
– Почитай мне стихи, я полон благолепия, как говорили в старину, и готов с вниманием все выслушать.
– Н-нет, не сейчас. А как же литература, умершая в девятнадцатом веке?
– Был нетрезв, каюсь. Как хорошо, что ты меня похитила!
– Предлагаю перекусить, у меня есть с собой кое-что, и отправиться гулять. Тут недалеко есть чудесная поляна, она на пригорке находится, я думаю, там сухо, как тебе мой план?
– Чудесно, я весь в твоей власти.
– Так уж и весь, – потрепала она его сначала по щеке, а потом хлопнула легонько по животу.
– Так ты чего-нибудь дождёшься, проказница.
– О, у нас аппетиты растут, словно хлеб на дрожжах. Это просто так, не волнуйся.
Она загремела посудой и деловито крикнула ему, чтобы он принёс воды. Она ещё не успела переварить то, что с ней произошло. После, после, принимай это просто как спонтанное движение души (или тела?), успокаивала она себя, сосредоточься, отвлекись, ну, взгляни на него при свете утра, в конце концов. Что же это я, уговариваю себя, что мне с ним было обыкновенно, как всегда. Да нет, это что-то другое, как будто он меня защищает от чего-то. А ведь он сам должен защищаться, успокойся, глупая девочка, это просто тебе показалось, это все просто весна, разгулявшийся романтизм, таянье снегов от ласковых слов, это же так банально…
Она уже командует, быстро вошла в роль, так я и сам не прочь побыть в её власти, отмечал про себя с удивлением Глеб. Колодец стоял на другом краю огорода, и он, насвистывая несложный мотивчик, отправился. Грядки были еще не перекопаны, кое-где ещё оставался снег. Вдруг он заметил свежие следы. Как следопыт, нагнулся он к отпечатку ноги, кажется, след от кроссовки, мужской. А вот ещё след. Да тут ужасно наследили этой ночью. Надо сказать осторожно, чтобы не испугать Полину. Он вернулся в дом озабоченный.
– Что-то не так?
– Поленька, там какие-то следы, кажется.
– Кажется, или следы? – она накинула куртку и пошла вслед за ним, – Действительно. Наверное, сторож ночью ходил, просто мы спали как убитые.
– Наверное. Ладно, я уже основательно проголодался.
Настроение было смято как бумажный кораблик. Глебу все стало казаться чрезвычайно подозрительным. Зачем она зовет его на какую-то поляну так настойчиво? Может, там опять какая-то ловушка и я попадусь в силки, одурманенный её сладкими речами? Так глупо! Он сосредоточенно жевал бутерброд, запивая соком. Печка растапливалась медленно. Вчера он не почувствовал холода, а сейчас ощутил его в полной мере. Это был холод страха. Доверять ей или бояться её?