По залу пронесся дружный вздох людей, которым открыли поразившую их истину. На галерке тут же завязался шумный спор, но спорщики говорили все разом, и понять что-либо было невозможно.
— Прошу тишины, — судья несколько раз ударил молоточком, и этот магический жест немедленно подействовал. Спор оборвался на полуслове, так же резко, как и возник.
— Я протестую, — неожиданно раздался голос адвоката. — Надо сперва выяснить все подробности дела.
— Протест принимается. — Судью тоже покоробило от цинизма подсудимого, но судья был немолод, опытен и старался держаться бесстрастно, как и велит его высокая должность.
Адвокат откинулся в кресле. Ох, нелегкая это работа — защищать заведомого преступника.
— Итак, — судья выдержал эффектную паузу и приступил к допросу с другого конца: — Вы сознаетесь в убийстве Арнольда Смита?
— Да, — без колебаний вымолвил подсудимый.
— Как же так — убить убил, а невиновен? — прокурор не смог удержаться от ехидной реплики, но судья сделал вид, что ничего не услышал.
— Было ли убийство преднамеренным?
— Как? — подсудимый, казалось, не расслышал вопроса.
— Вы обдумали убийство заранее? — терпеливо переспросил судья.
— Нет, — покачал головой подсудимый.
— Вы хотите сказать, что решение убить возникло у вас в последний момент, внезапно?
— Да.
— Почему?
— У меня не было другого выхода, — и подсудимый обвел присутствующих взглядом, в котором сквозил наивный вопрос: «Неужели вы не понимаете?»
— Прошу слова, — неожиданно вступил в допрос адвокат. — Прошу признание подсудимого о незапланированности убийства занести в протокол как смягчающее обстоятельство.
— Протестую, — подался вперед прокурор. — В данном случае важен сам факт убийства, а не его предумышленность или непреднамеренность. Разумеется, подсудимый не мог вытащить потерпевшего Смита из далекого прошлого, если не ошибаюсь, из двадцатого века, с целью убить его в наши дни. Такое и в голову никому не придет. Но в конечном итоге эта злодейская мысль все же пришла к подсудимому, и он ее осуществил.
— Протест принимается, — промолвил судья. — Подсудимый, с какой целью вы перенесли упомянутого Смита в наше время?
— Как? — подсудимый искренне удивился этому вопросу и поначалу даже не нашел слов. — Я, это… Ну, как там… В общем… — ему наконец удалось взять себя в руки. — Хотел исследовать, чем психика человека двадцатого века отличается от психики человека четыре тысячи двести тридцать первого. Кроме того, мне, разумеется, хотелось знать, как поведет себя такой человек, оказавшись в нашем обществе, и насколько он в состоянии перевоспитываться.