— Това..г? — коротко осведомился заросший бородой по самые глаза сухопарый мужчина в черном потертом лапсердаке со свисающими из-под полы молитвенными веревками.
Моня молча кивнул.
— Это хо..ошо, — одобрил наличие товара бородатый. — И хде он?
Моня так же молча указал пальцем вниз. Жест означал, что товар в надежном месте, под землей, в катакомбах.
— Това..г нужен завт..га, — деловито сообщил бородатый. — Возьму сколько есть. Под ..гасчет.
Моня опять кивнул. Звали бородатого Рувим Кацнельсон, с Моней он работал не первый год. И раз сказал «под расчет», то расчет будет, можно не сомневаться. Впрочем, можно было не сомневаться, окажись на месте Рувима любой другой, кто Моню Цимеса знал. Потому что не рассчитаться с ним делом было не только рисковым, но и смертельно опасным, а значит, глупым и для здоровья не полезным.
— Есть одно дело, — понизив голос, сообщил бородатый Рувим. — Не очень коше..гное.
Моня вопросительно поднял брови. Некошерные дела были его специальностью, так что Рувим мог бы об очевидных вещах и не упоминать.
— Деньги хо..гошие, — изучающе глядя Моне в глаза, сказал Кацнельсон. — Очень хо..гошие деньги, чтоб я так жил. Се..гьезные люди платят.
— Шо за дело и сколько платят? — подал наконец голос Моня. О серьезных людях он спрашивать не стал: кто именно платит, его не интересовало.
— Догово..гимся, — бормотнул Кацнельсон. — А дело такое: надо сплавать до Ту..гции и об..гатно. По..гожня-ком, без това..га.
— Шо за цимес плыть без товара?
— Надо отвезти туда кое-кого. На бе..гегу вас вст..гетят наши люди. Заплатят золотом, а задаток, если уда..гим по ..гукам, я вам впе..гед уплачу. Есть, п..гавда, сложности.
— Шо за сложности? — нахмурился Моня. Сложностей он не любил, особенно лишних, тех, без которых можно обойтись.
— Для таких па..гней, как вы, — пустяки, дай вам бог здо..говья. В общем, ночью делать надо. И поцам этого шмака не попадаться. Иначе…
Рувим не договорил. Что «иначе», было понятно без слов. Шмаком называл он градоначальника Льва Николаевича Задова, а поцами — отирающуюся вокруг Левы вооруженную банду.
— Я поговорю с компаньонами, — поразмыслив с минуту, сказал Моня. — Завтра дам тебе знать за этот цимес.
Он повернулся и, не прощаясь, двинулся прочь. Выбрался на Разумовскую, глядя себе под ноги, побрел по ней в сторону Большой Арнаутской.
— Эй, гляди, жидок, — услышал Моня хрипатый голос за спиной. — А ну, ходи сюда до нас, жидок.
Моня вполоборота оглянулся. Его нагоняли двое конных. Бурки на груди распахнуты, папахи заломлены, морды красные, испитые. Одно слово — анархисты. Моня остановился, окинул обоих угрюмым взглядом. Шагнул назад и оперся спиной на обшарпанную стену видавшей виды двухэтажки.