— Всякое бывает, — прихлебывая чай из алюминиевой кружки, степенно рассказывал Ванька Глебов, бывший черноморский матрос. — Вот случай был. Встали мы на якорь возле городишки одного. Названием Новый Афон. А был у нас на коробке один местный, все пещеры нахваливал. Хорошие, дескать, пещеры, красоты необыкновенной. Давайте, мол, слазаем. Уговорил. Отпросились мы на берег впятером, на сутки, и в те пещеры полезли. В общем… — Глебов замолчал.
— Ну, дальше что было? — подбодрил рассказчика Краснов.
— А дальше чертовщина началась. Полезли мы туда впятером, а вернулись всего двое. Остальные как под землю провалились. Искали мы их потом трое суток.
Пока еще двоих недосчитались. Тоже как сквозь землю. Раз — и нету людишек. Как не бывало.
— Как, говоришь, городишко тот назывался? — угрюмо спросил боец Перельмутер.
— Новый Афон, а что?
— Да так.
Той же ночью бойцы Перельмутер и Краснов исчезли из расположения Третьего краснознаменного полка Шестой рабоче-крестьянской армии Южного фронта под командованием товарища Фрунзе. И бабенка красновская с ними сгинула. Комиссар, которому доложили утром, затвердел лицом, выматерился пространно. Зря не прислушался к классовому чутью, к пролетарскому, и всех троих не расшлепал.
* * *
— Уходить надо, — хмуро сказал Моня Цимес, когда, пробравшись по лесной тропе, оставили позади полковой обоз. — Дрек эта, как ее…
— Реальность, — подсказал Краснов.
— Она. Хде искать этот Афон, благородие?
— Новый Афон на Кавказе, — ответила за Краснова Полина. — Только я думаю, ни к чему нам туда. Все они друг друга стоят. Реальности.
— Пожалуй, да, — невозмутимо согласился Краснов. — Есть конкретные предложения, Поля?
— Есть. Можно уехать, эмигрировать.
— Куда же?
— В Париж. Попробуем пожить там. К тому же под городом есть катакомбы. Вернее, были. В нашей реальности.
— Значит, должны быть и здесь. Хорошая идея, мне по душе. Ты, Моня, как?
Моня Цимес помолчал. Угрюмо поворошил палую осеннюю листву носком сапога.
— Разойдемся, — предложил он. — Вы ехайте себе в Париж, а я пойду.
— Куда ты пойдешь?
— Не знаю. Можа, в Афон. Можа, в Одессу вернусь. Можа, еще куда. Хочется пожить красиво.
— Красиво здесь не получится.
— Тогда как получится.
— А нас, выходит, бросишь? — Полина подошла, положила ладонь Моне Цимесу на предплечье. — Как мы без тебя? Ты ведь наш… — Полина замялась и смолкла.
— Талисман, — подсказал Краснов.
— Да. Наш с Николя талисман.
Моня засопел, нахмурился.
— В Париже евреи есть? — спросил он, глядя в сторону.
— Евреи? Есть, конечно, евреи везде есть.
— Ну, тогда ладно.