Отец опустил руки вовсе не потому, что колодец высох. Это случилось, когда Хацунэ бросила их с дочерью.
– Сделку, которую он описал в том письме, совершила ты, верно? Свалив все на отца, ты спокойно сбежала. А ведь он все еще тебя любил! – с горечью сказала Коумэ. – А ты использовала его и снова ушла.
– Совершенно не понимаю, о чем ты говоришь!
Глядя на бессердечную мать, Коумэ хотелось пронзить ее взглядом.
– Он был мерзавец, рохля, никчемный болван, но он был моим отцом. Моя единственная семья. А ты убийца! – закричала Коумэ.
– Хватит уже, замолчи! – возмутилась в ответ Хацунэ. Иронично, как похоже звучали их голоса. – Ты зачем приехала, мешать матери?
Она говорила жалостливо, но Коумэ безучастно отрезала:
– Мне нужно, чтобы тебя поймали и узнали правду. Вот и все.
Хацунэ скривилась, глядя на дочь:
– Ой, хватит уже. Ты только так говоришь, а на самом деле хочешь из меня денег вытрясти.
Коумэ непонимающе глядела на мать.
– О чем ты говоришь?
– Денег я тебе дам. И красивых кимоно накуплю, сколько захочешь. Мы можем роскошно жить, зачем поднимать шум? Это глупо.
– Не нужны мне деньги, которые ты получила за то, что убила бедных девочек и скормила невинных людей обезьянам.
Коумэ не могла поверить, что ее мать может так бесстыдно себя вести.
– Не думай, что я такая же! – презрительно крикнула она. – Лучше умру, чем стану как ты!
На миг ей показалось, что Хацунэ действительно уязвлена, но та мгновенно взяла себя в руки и улыбнулась:
– Говори что хочешь. Ты так похожа на меня, что даже противно.
Расчетливая, хитрая.
Улыбаясь, Хацунэ сказала, словно пропела:
– То письмо точно написал Дзихэй. Что бы ты теперь ни говорила, никто тебе не поверит. Какой смысл делать то, что не приносит выгоды? Я еще могу тебя простить. Когда мы вот так стоим рядом, мы выглядим даже не как мать с дочерью, а как сестры. И людям на кухне я то же самое скажу. И познакомлю тебя с моим нынешним мужем. Пойдем поедим вместе чего-нибудь вкусненького.
Чудовище! С ней просто невозможно было говорить, и Коумэ отступилась. Достаточно и того, что она нашла ее. Девушка решила сразу же отправиться в ближайшую службу, поэтому, оттолкнув Хацунэ, попыталась выйти наружу. Когда она проходила мимо этой женщины и их рукава соприкоснулись, мать все с той же приклеенной улыбкой протянула руку. Не успела Коумэ понять, что та собирается сделать, как белые пальцы вцепились девушке в шею. В следующее мгновение Коумэ упала на пол, и Хацунэ изо всех сил сжала ее горло.
– У тебя был пусть никчемный, но отец, который тебя любил, – приблизив лицо к лицу дочери, чуть не касаясь своим носом ее, все с той же улыбкой прошептала Хацунэ. – А я всегда одна. Тебе никогда не понять горечи от того, что тебя продал родной отец.